Александр Иванович Куприн — русский писатель-реалист, одно из самых громких имен первой четверти 20 века, автор вошедших в золотой фонд русской литературы произведений «Молох», «Поединок», «Гранатовый браслет», «Гамбринус» и других.
Александр Иванович Куприн родился 7 сентября (26 августа по старому стилю) 1870 года, в Наровчате, Пензенской губернии, в семье мелкого чиновника, умершего, когда Саше шел второй год. Мать Куприна из татарского княжеского рода, после смерти мужа бедствовала и вынуждена была отдать сына в сиротское училище для малолетних (1876), затем военная гимназия, позже преобразованная в кадетский корпус, который Александр Иванович окончил в 1888 году.
В 1890 году Куприн окончил Александровское военное училище. Затем служил в 46-м пехотном Днепровском полку, подготовка к военной карьере. Не поступив в Академию Генштаба (этому помешал скандал, связанный с буйным, особенно во хмелю, нравом юнкера, сбросившего в воду полицейского), поручик Куприн в 1894 подал в отставку.
Александр Иванович Куприн был чрезвычайно колоритной фигурой. Жадный до впечатлений, он вел страннический образ жизни, пробуя разные профессии — от грузчика до дантиста. Автобиографический жизненный материал лег в основу многих произведений Куприна.
О бурной жизни Александра Ивановича Куприна ходили легенды. Обладая недюжинной физической силой и взрывным темпераментом, Куприн жадно устремлялся навстречу любому новому жизненному опыту: спускался под воду в водолазном костюме, летал на аэроплане (полет этот закончился катастрофой, едва не стоившей Александру Ивановичу Куприну жизни), организовывал атлетическое общество... Во время Первой мировой войны в его гатчинском доме был устроен им и его женой частный лазарет.
Александра Ивановича Куприна интересовали люди самых разных профессий: инженеры, шарманщики, рыбаки, карточные шулера, нищие, монахи, коммерсанты, шпики... Чтобы достоверней узнать заинтересовавшего его человека, почувствовать воздух, которым тот дышит, Куприн готов был, не щадя себя, пуститься в самую немыслимую авантюру. К жизни Александр Иванович Куприн, по свидетельству современников, подходил как настоящий исследователь, добиваясь как можно более полного и подробного знания.
Александр Иванович Куприн охотно занимался и журналистикой, публикуя статьи и репортажи в разных газетах, много разъезжал, живя то в Москве, то под Рязанью, то в Балаклаве, то в Гатчине.
Неудовлетворенность существующим социальным порядком влекла Куприна к революции, так что писатель, как и многие другие писатели, его современники, отдал дань революционным настроениям. Однако к большевистскому перевороту и к власти большевиков Александр Иванович Куприн отнесся резко негативно. Поначалу Куприн все-таки пытался сотрудничать с большевистской властью и даже собирался издавать крестьянскую газету «Земля», для чего встречался с Лениным. Но вскоре Александр Иванович Куприн неожиданно перешел на сторону Белого движения, а после его поражения уехал сначала в Финляндию, а затем во Францию, где обосновался в Париже до 1937 года. Там Куприн активно участвовал в антибольшевистской прессе, продолжал литературную деятельность (романы «Колесо времени», 1929; «Юнкера», 1928-32; «Жанета», 1932-33; статьи и рассказы). Но живя в эмиграции, Александр Иванович Куприн страшно бедствовал, страдая как от невостребованности, так и оторванности от родной почвы, а незадолго до смерти, поверив советской пропаганде, в мае 1937 возвратился вместе с женой в Россию. К этому времени Куприн уже был серьезно болен.
Почти все творчество Александра Ивановича Куприна проникнуто традиционным для русской литературы пафосом сочувствия «маленькому» человеку, обреченному влачить жалкую участь в косной, убогой среде. У Куприна это сочувствие выразилось не только в изображении «дна» общества (роман о жизни проституток «Яма», 1909-1915 и др.), но и в образах его интеллигентных, страдающих героев.
Александр Иванович Куприн был склонен именно к таким рефлектирующим, нервным до истеричности, не лишенным сентиментальности персонажам. Инженер Бобров (повесть «Молох»,1896), наделенный трепетной, отзывчивой на чужую боль душой, переживает за растрачивающих свою жизнь в непосильном заводском труде рабочих, в то время как богатые жируют на неправедно нажитые деньги. Даже персонажи Куприна из военной среды вроде Ромашова или Назанского (повесть «Поединок», 1905) обладают очень высоким болевым порогом и малым запасом душевной прочности, чтобы противостоять пошлости и цинизму окружающей их среды. Ромашова мучают тупость военной службы, разврат офицерства, забитость солдат. Пожалуй, никто из писателей не бросил такого страстного обвинения армейской среде, как Куприн.
Правда, в изображении простых людей Александр Иванович Куприн отличался от склонных к народопоклонству литераторов народнической ориентации (хотя и получил одобрение маститого критика-народника Николая Константиновича Михайловского). Его демократизм не сводился только к слезливой демонстрации их «униженности и оскорбленности». Простой человек у Куприна оказывался не только слабым, но и способным постоять за себя, обладающим завидной внутренней крепостью. Народная жизнь представала в произведениях Куприна в своем вольном, стихийном, естественном течении, со своим кругом обычных забот — не только горестями, но также радостями и утешениями («Листригоны», 1908-1911).
Вместе с тем писатель видел не только ее светлые стороны и здоровые начала, но и выплески агрессивности, жестокости, легко направляемые темными инстинктами (знаменитое описание еврейского погрома в рассказе «Гамбринус», 1907).
Во многих произведениях Александра Ивановича Куприна отчетливо ощутимо присутствие идеального, романтического начала: оно и в его тяге к героическим сюжетам, и в его стремлении увидеть высшие проявления человеческого духа — в любви, творчестве, доброте... Не случайно героев Куприн часто выбирал выпадающих, выламывающихся из привычной колеи жизни, ищущих истину и взыскующих какого-то иного, более полного и живого бытия, свободы, красоты, изящества...
Мало кто в литературе того времени, столь поэтично, подобно Куприну, писал о любви, пытался вернуть ей человечность и романтику. «Гранатовый браслет» (1911) стал для многих читателей именно таким произведением, где воспевается чистое, бескорыстное, идеальное чувство. Блестящий изобразитель нравов самых разных слоев общества, Куприн рельефно, с особой пристальностью описывал среду, быт (за что ему не раз доставалось от критики). В творчестве Александра Ивановича Куприна присутствовала и натуралистическая тенденция.
Вместе с тем Куприн как никто умел изнутри почувствовать течение естественной, природной жизни — его рассказы «Барбос и Жулька» (1897), «Изумруд» (1907) вошли в золотой фонд произведений о животных. Идеал естественной жизни (повесть «Олеся», 1898) для Александра Ивановича Куприна очень важен как некая желанная норма, он часто подсвечивает им современную жизнь, находя в ней печальные уклонения от этого идеала.
Для многих критиков именно такое естественное, органичное восприятие жизни Куприна, здоровая радость бытия были главным отличительным качеством его прозы с ее гармоничным сплавом лирики и романтики, сюжетно-композиционной соразмерности, драматизма действия и точности в описаниях.
Александр Иванович Куприн — превосходный мастер не только литературного пейзажа и всего, что связано с внешним, визуальным и обонятельным восприятием жизни (Иван Алексеевич Бунин и Куприн состязались, кто более точно определит запах того или иного явления), но и литературного характера: портрет, психология, речь — все проработано до мельчайших нюансов. Даже животные, о которых любил писать Куприн, обнаруживают у него сложность и глубину.
Повествование в произведениях Александра Ивановича Куприна, как правило, очень зрелищно и часто обращено — ненавязчиво и без ложной умозрительности — именно к экзистенциальным проблемам. Куприн размышлял о любви, ненависти, воле к жизни, отчаянии, силе и слабости человека, воссоздает сложный духовный мир человека на сломе эпох.
Александра Ивановича Куприна — писатель переходного времени. В его творчестве запечатлелось настроение «бездорожной» эпохи, но не того ее беспросветно-пессимистического поколения, которое изображено у Антона Павловича Чехова, а более молодого. Общественные сумерки в это время уже близились к концу, но все еще оказывали большое влияние на психологию интеллигенции. Главные лица первых рассказов Куприна: инженер Бобров («Молох»), доктор Кашинцев («Жидовка») и студент Сердюков («Болото») имеют много общего с чеховскими героями. Это — чуткие, совестливые, но надломленные, душевно усталые люди, запутавшиеся в рефлексиях и гамлетовских настроениях. Их ужасает зло мира, они остро сочувствуют чужим страданиям, но неспособны к борьбе. Сознание собственного бессилия побуждает их воспринимать жизнь только со стороны ее жесткости, несправедливости и бесцельности.
Однако, и у этих рефлектирующих героев Александра Ивановича Куприна заметна новая черта, отличающая их от чеховских пессимистов. Они органически любят жизнь и цепко за нее держатся. Разум у них говорит одно, сердце — другое. Когда измученный неврастеник, морфинист Бобров приходит к решению о необходимости покончить с собой, правдивый внутренний голос нашептывает ему, что он этого не сделает. «Зачем перед собой притворяться? Ты слишком любишь ощущение жизни, чтобы убить себя...» В студенте Сердюкове эта любовь к ощущению жизни, столь характерная для нового поколения, еще очевиднее. Он был потрясен несчастиями лесника и его семьи, медленно гибнущих от лихорадки, он остро сочувствует бедным людям и, ночуя в их избе, доходит до галлюцинаций, до кошмаров; жизнь представляется ему невозможной при существовании подобного рода страданий, жестокостей и несправедливостей судьбы... Но с наступлением утра от этих болезненных настроений у Сердюкова не остается и следа. Его охватывает неудержимое желание самому поскорее выбраться из отвратительного тумана. Ему «вдруг жадно, до страдания, захотелось увидеть солнце», и, когда он, наконец, взбежал на бугор, он «задохнулся от прилива невыразимой радости».
Знаменательный финал этого рассказа звучит почти символически для творчества Александра Ивановича Куприна, для той общественной полосы, которая в нем отразилась. «Туман лежал белой колыхающейся бесконечной гладью у его ног, но над ним сияло голубое небо, шептались душистые зеленые ветви, а золотые лучи солнца звенели ликующим торжеством победы». Маленькие искорки постепенно разгорелись в целое пламя.
Позднейшие произведения Александра Ивановича Куприна, особенно его знаменитый «Поединок» — настоящий апофеоз жизни. Для нового жизнеощущения интеллигенции нашлась и соответствующая идеология — в ницшеанстве. Проповедниками индивидуализма в «Поединке» выступают Ромашев и, главным образом, Назанский, с его крайним девизом: «когда меня не станет, то и весь мир погибнет...» Эти убежденные ницшеанцы искренно преданы новой вере, но слишком слабы, чтобы проводить ее в жизнь. Куприн хорошо уловил это несоответствие между «культом личности» и дряблостью его носителей.
Индивидуалистические настроения Александра Ивановича Куприна выразились не только в обрисовке новых интеллигентов, но и в создании целого ряда своеобразных героев в духе горьковских босяков — простых, цельных, непосредственных, здоровых натур, живущих полною, напряженною жизнью. Таков, например, силач и атлет Бузыга в «Конокрадах», которого «хоть чем хочешь бей, а уж печенок ему, не-ет... не отобьешь, потому что у него печенки к ребрам приросли».
В изображении этих стихийных индивидуалистов, полных жизни и близких к природе, больше всего обнаруживаются писательские особенности Куприна. Тут он отдал волю своей бурной жизнерадостности, забавляясь пестрой игрой красок, иногда грубоватых, но ярких, непринужденностью поз, непрерывностью движения. В этой именно области особенно чувствуется отличие писателя от его ближайшего учителя — элегического, сдержанного Чехова; чувствуется, что Куприн вырос под иным, более ясным небом.
Талант Александра Ивановича Куприна достиг наибольшего расцвета в «Поединке», лучшем из его произведений. Яркий бытописатель здесь соединился в Куприне с психологом и лириком. Тема «Поединка» так была ясна и дорога автору, что для развития ее не потребовалось никаких усилий; она излилась сама собой. Захватывающее общее впечатление от «Поединка» не мешает отчетливости его отдельных фигур. Каждая из них не только интересна, как часть большого целого, но и сама по себе живет своей собственной жизнью.
«Поединок» появился в средине 1905 года, вскоре после несчастной для России войны с Японией, и потому обратил на себя внимание, главным образом, своей бытовой стороной, резкой критикой военной среды. Картины военного быта и военной психологии, нарисованные в «Поединке», были как бы иллюстрациями к недавним военным неудачам. Теперь, с объективной точки зрения, бросается в глаза не столько эта резкая критика, сколько общий фон ее. Обрисованная у Александра Ивановича Куприна военная среда является вместе с тем характерной картиной всей дореволюционной русской жизни.
Тема, которую предполагал использовать для ненаписанного романа Ромашев: «ужас и скука военной жизни» — могла бы быть темой любого общественного романа того времени. Везде замечалось омертвение и оскудение, везде царили скука и шаблон. «Чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни», угнетавшее подпоручика Ромашева, было присуще всем чутким обывателям старой России, не успевшим преодолеть идейного «бездорожья». Потребностью заглушить его и обусловлена обличаемая в «Поединке» распущенность офицерских нравов, грубость и жесткость военных в отношении друг к другу и к подчиненным. И главный порок, алкоголизм, изображению которого у Куприна посвящены такие яркие страницы, был распространен не только среди военного сословия, а во всей России.
Офицеры Куприна (как в «Поединке», так и в рассказах) находятся в тесном духовном родстве с его штатскими героями. Это — неврастеники, для которых невыносимы впечатления будничной действительности, люди с «заживо содранной кожей», как у инженера Боброва. Они остро реагируют на чужое страдание, возмущаются жестоким порядком вещей, но для его изменения ничего сделать не могут; им суждены только «благие порывы».
Психологически к «Поединку» тесно примыкает яркий рассказ Александра Ивановича Куприна: «Река жизни». Это заключительный акт той интеллигентской драмы, которая изображена в произведениях писателя. Небольшой период времени отделяет «Реку жизни» от «Поединка», но в общественном настроении успел произойти большой поворот, — пронеслась волна освободительных событий. Герой Куприна (все тот же доброжелательный и чуткий, но не жизнеспособный интеллигент) не остался к ней равнодушным, он ринулся ей навстречу, но сразу почувствовал, что в новой жизни ему нет места. Как и Назанский, он индивидуалист, поклонник новой веры — «священного уважения к своему радостному, гордому, свободному я». И так же, как у Назанского, его индивидуализм носит совершенно особенную, русскую — альтруистическую, общественную окраску. Он славит жизнь, но уходит из нее, потому что считает себя недостойным ее. «В теперешнее время тяжело и позорно и прямо невозможно жить таким, как я...», пишет он в предсмертном письме к другу.
Оптимистическое отношение к жизни особенно рельефно сказывается у Куприна в двух областях; в высоком представлении о любви, как о таинственном даре, ниспосылаемом только избранникам (пламенные речи Назанского, трагический роман Ромашева с Шурочкой, безнадежная любовь в «Гранатовом браслете»), и в его отношении к природе, как к живому целому. Чувство природы у Александра Ивановича Куприна отличается большой интенсивностью. Его «описания» могут сначала показаться несколько старинными — слишком подробными и цветистыми; но постепенно эта гибкая, тонкая «цветистость» начинает захватывать, ибо ее детали — не риторические метафоры, а творческие искорки; они зажглись от того сложного, жадного восприятия мира, о котором говорил другой вдохновенный певец земли, Мопассан, и которое свойственно Куприну (сон Изумруда в рассказе того же названия, охота в рассказе «На глухарей»).
Внешней остроте восприятия у Александра Ивановича Куприна соответствуют его внутренняя полнота и углубленность. Каким-то особым чутьем, подсознательным разумом Куприн улавливал затаенную сущность вещей, связь причин и следствий, первооснову жизни и ее глубокий смысл, несмотря на кажущуюся случайность отдельных явлений («Вечерний гость», «Река жизни», мистика Назанского в «Поединке»).
В область художественных приемов Куприн не внес ничего существенного нового. Только в позднейших рассказах («Река жизни», «Штабс-капитан Рыбников» и др.) у него замечается некоторая перемена — явное тяготение к импрессионизму, к драматизации рассказа, и большая его сжатость. Но в большом романе-хронике «Яма», где Александр Иванович Куприн выступает гуманным бытописателем домов терпимости, он снова возвращается к старым реалистическим приемам. Не стремясь к новизне в области формы, Куприн углублял и изощрял хорошее старое.