Михаил Чижов

В 2020 году исполнилось сорок лет, как на Русской земле провели первую и, надо полагать, последнюю летнюю Олимпиаду. Праздник праздником, но стране пришлось весьма туго: построить десятки новых спортивных объектов – задача архитрудная.

Год 1980-ый был для моего завода особенно тяжёлым. Реализация проектов по усовершенствованию того или иного технологического процесса, внедрение рационализаторских предложений, связанных с монтажом реакторов, колонн, три года натыкались на отказ начальника отдела оборудования. Он стандартно заявлял на оперативках: «Москва не даёт. Всё идёт на Олимпиаду: оборудование, кабели, комплектующие». Скорее всего, он блефовал, защищаясь Олимпиадой, как щитом, от нападок за неважнецкую работу. Меня удивляло, как у огромной страны с развитой промышленностью не хватает кабеля и ещё какой-то мелочи. Отчасти я оправдывал возникшие сложности санкциями, которые коллективный Запад наложил на Советский Союз за ввод войск в Афганистан в декабре 1979 года. Не исключал я и скрытый саботаж московских чиновников, не подписывающих заявки на выделение оборудования «простым» заводам, так как знал, что соседние предприятия военно-промышленного комплекса живут по-прежнему припеваючи. Конечно, слово «саботаж» в этом контексте есть преувеличение. Всё-таки до 80-ых годов губительная перестройка была в мозгах только у пары-тройки высших руководителей. Просто чиновники всех разрядов и времён жили и живут по известному принципу: лучше палку перегнуть, чем не догнуть.

Брошенный частный дом - хуже забытой могилы.

И тот и другая – символы ушедшей жизни. Но жизнь к дому привязана несравненно более крепкими нитями. Кто-то строил этот большой дом из красного щелевого кирпича, который «пекли» до 90-х годов прошлого века. Сам ли хозяин или нанятые каменщики день за днём, слой за слоем выкладывали кирпич и радовались, как быстро поднимаются стены, как вырисовывается общий облик с четырьмя окнами по переду на юг, и по одному с востока и с запада. Крыльцо, четырёхскатная крыша, покрытая шифером, небольшой мезонин, более похожий на чердачное окно. Всё радовало глаз. Три печные трубы торчат над крышей, а, значит, много комнат в большом доме, много детей и внуков было когда-то. Здесь любили и целовались, смеялись и плакали, здесь рождались дети, пелись колыбельные песни, топали по крашеным половицам детские ножки, учили уроки.

Детей до шести лет, до момента их тесного контакта со взрослыми в школе, я считаю ангелами. Чистыми, честными, безгрешными, живущими в особом мире, не до конца понятном взрослым.

Судите сами.

1

Мишке три года. Он рассудителен и имеет пристрастия. Вот он приходит в раздевалку детского садика и, увидев девочку, которая ему по нраву, подходит к ней и целует в щёчку.

-Мишенька пришёл! – радуется она.

Другая девочка, обделённая вниманием, кричит:

-Мишка явился, не запылился!