Страница 1 из 15
1
Николай Петрович заприметил этого мужика ещё в аэропорту, перед выходом на посадку. Он сидел в соседнем зале у стойки, где только что закончилась посадка на Симферополь, и свободных кресел для размещения седалищ там оказалось предостаточно. Проходя мимо, Николай Петрович заметил в руках у него потрепанную книгу, которую тот тут же закрыл, как только на неё упала его тень. «Псалтырь». Николай Петрович легко успел прочитать название и подумал: «Пижон! Хочет показать свою набожность, свою отстраненность от этого мира».
Ну, хочет показать, пусть показывает, хотя лучше быть, чем казаться. Николай Петрович прошёл мимо и устроился поодаль, развернув свою современную газету, напрочь забыл о мужике…
В самолёте все уже сидели по своим местам, когда в проходе появилась блондинка бальзаковского возраста. «Моя соседка», - подумал Николай Петрович и поглядел на пустующее рядом кресло. Женщина, словно подтверждая его мысли, жизнерадостно улыбнулась Николаю Петровичу, как старому знакомому. Он встал и вышел в проход, пропуская её на свободное место.
«Хм, никогда бы не подумал, что в самолёты внутренних линий продаются все билеты до единого». Последний раз он летал в Америку, и тогда в самолёте было столько свободных мест, что некоторые пассажиры влёжку укладывались спать, занимая сразу три или четыре места разом.
-Часто летаете? - поинтересовался Петрович (так звала его жена, так со временем он мысленно сам себя называл), после того, как она ловко и привычно уселась, вальяжно раскинувшись меж двух немелких мужчин.
-Да, - согласилась блондинка, - а вы наблюдательны, - польстила она, растянув губы, словно они не знали иного положения, кроме улыбки.
Оптимизм, пусть и показной, – замечательное качество. Кто бы спорил: легче жить.
Первой их пищей за время полёта стала духовная – стюардесса на тележке развезла всем московские газеты. Через два ряда, впереди, некий пассажир взял сразу целую кипу, Петрович невольно пригляделся и узнал того самого мужика, что читал «Псалтырь». Соседка выбрала «Комсомолку», она протянула за ней руку, и Петровича неприятно поразила яркая татуировка, закрывшая почти всю тыльную сторону кисти и убегающая за запястье. Весёлая особа перехватила взгляд и непринуждённо пояснила:
-Пришлось закрыть некрасивые шрамы.