К дискуссии о роли интеллигенции «С кем вы?..»
Факты о буржуазном и националистическом перерождении советской интеллигенции как в РФ, так и в союзных республиках в годы перестройки, приведённые А. Хинштейном, верны и исчерпывающи. Автор сетует, что эта тема не изучена. Посмотрим, так ли это.
Кто открыл московские ворота осенью 1610 года польскому отряду гетмана Жолкевского? Бояре и «лучшие люди» (по определению историка С. Соловьёва). Почему предателями становятся «лучшие люди»?
Некогда историк Лев Гумилёв на вопрос: «Вы интеллигент?» ответил так: «Боже меня сохрани! Нынешняя интеллигенция – это такая духовная секта (выделено мной. – М.Ч.). Что характерно: ничего не знают, ничего не умеют, но обо всём судят и совершенно не приемлют инакомыслия». Под чьим влиянием формируются взгляды этой духовной секты? Постараемся ответить.
Как известно Пётр Первый переписывался с королевой Англии Анной, а та с убийственным намеком, можно сказать, подвохом спрашивала своего венценосного собрата: «…Государь, что будет, если твой народ, переняв ремёсла, художества и искусства европейские, переймет и всё то, что послужит истреблению первородного его свойства?». Ответ Петра не касался существа вопроса. Конечно, не весь народ и в не единый миг, тем более такой огромной страны, как Россия, потерял свои «первородные свойства». Однако верхушка, приближённая к императору, насильно заставляющему её преображаться по западным образцам, быстро потеряла «первородность». Потеряли жертвенность во имя общего дела, православную скромность и смирение, великодушие, истинную любовь к родине. Были, разумеется, исключения, но не о них речь. Нет правил без исключений. И потому Николай Карамзин дал убийственно жесткую характеристику нововведений Петра I, сказав: «Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал Россиян в собственном их сердце. Презрение к самому себе располагает ли человека к великим делам?»
Ситуация через сто лет более, чем обострилась. Александр Грибоедов в комедии «Горе от ума» высмеял отношение образованных дворян к приехавшему французу: «…ласкам нет конца: ни звука русского, ни русского лица».
В середине века XIX поэт и дипломат Федор Тютчев так отзывался об образованной публике: «Это личности, которым свойственен индивидуализм, отрицание. Вместе с тем им присущ элемент, пусть и отрицательный, но объединяющий их и составляющий своего рода религию (выделено мной. – М.Ч.). Это ненависть к Власти как принцип». Отрицание государственной власти есть родовое пятно либералов всех времен и народов. Часто адептов этой секты, этой религии ещё называют «публикой». Поэт Аполлон Григорьев утверждал «публика – это нравственное мещанство».
Русский мыслитель второй половины XIX К.Н. Леонтьев в своих определениях более эмоционален и лапидарен: «Публика наша легкомысленна, пуста, впечатлительна и дурно воспитана, а нашим адвокатам и прокурорам нужно сделать карьеру, обнаружить ораторские способности (между прочим, в виду воображаемой возможности громить ответственных министров, ибо никому так конституция не выгодна, как ораторам». Да, демагогия особенно нужна в переломные моменты судьбы государства, чтобы обманывать народ, поднимая его на погром государства. Тут уместно вспомнить (наряду с «героями», упомянутыми Хинштейном) адвоката и демагога А. Собчака, сыгравшего заметную роль в развале СССР и приходе к власти «новой» буржуазии.
«Интеллигенция русская стала слишком либеральна, т.е. пуста, отрицательна, беспринципна. Сверх того, она мало национальна, именно там, где следует быть национальной. Творчества своего у нее нет ни в чем Народ рано или поздно везде идет за интеллигенцией», - писал Леонтьев в 1881году. Сказано почти 140 лет назад, потому считать вопрос о предательской сущности интеллигенции не изученным нельзя. История подтвердила пророчества (хотя и забытые) своих мудрецов. Народ и в 1917, и в 1991 году пошел за адвокатами, ораторами-демагогами и газетчиками (все профессии выбраны из списка «любимых» Леонтьевым). И никто не стал бороться за Россию - СССР.
Об интеллигенции рассуждал и Сергей Есенин: «У собратьев моих нет чувства родины во всём широком смысле этого слова, поэтому у них так и не согласовано всё. Поэтому они так и любят тот диссонанс, который впитали в себя с удушливыми парами шутовского кривляния, ради самого кривляния».
С глубоким знанием дела Александр Блок говорил о двух реальностях в России, о двух понятиях и одной общей трагедии государства Российского в своём выстраданном труде «Народ и интеллигенция». Он прямо называет основную разницу между ними: если народ воплощает в себе «волю к жизни», то интеллигенция пропитывается «волей к смерти». И понимать последнюю надо не только как разврат, богоборчество или самоуничтожение, но и как уничтожение всего вокруг по принципу «после нас хоть потоп». Требуется идея, иное, высшее начало, - к такому выводу приходит А. Блок уже в 1908 году. И по большому счёту эту идею для интеллигенции привнесут в Россию большевики – не случайно самым плодотворным этапом станет для «образованного класса» советский период.
По мнению Блока, последним знаковым явлением на «недоступной черте» (выражение Пушкина), связующей и разделяющей народ и интеллигенцию, стало явление Максима Горького.
Максим Горький, 150-летие со дня рождения которого мы отмечаем в 2018 году, плотно касался взаимоотношений народа и интеллигенции во множестве своих, как художественных («Жизнь Клима Самгина»), так и публицистических произведениях («Заметки о мещанстве», «Разрушение личности», «С кем вы, «мастера культуры»?». Верный своим материалистическим взглядам Максим Горький утверждал, что для понимания психики человека, нужно прежде определить его социальное положение. Оно для интеллигента таково: «Позиция интеллигента в жизни была столь же неуловима, как социальное положение бесприютного мещанина в городе: он и не купец, не дворянин, не крестьянин, но может быть и тем, и другим, и третьим, если позволят обстоятельства». То есть «ни в городе Богдан, ни в селе Селифан». Тут требуется уточнение к словам Горького «но может быть и тем, и другим, и третьим» - может, но не хочет, и никакие обстоятельства не будут тому причиной. Интеллигент третьего и четвертого поколения скорее умрёт с голоду, чем станет крестьянином, потому что он презирает труд, особенно физический. Трудящийся человек для него – «неуловим, непонятен и внушает интеллигенту спутанное чувство робости перед ним, удивления и ещё каких-то ощущений, которые интеллигенту не хочется и трудно определить, но в которых мало лестного для мужика» («Разрушение личности»).
Кстати, именно М. Горький впервые заговорил о поколениях интеллигенции, утверждая, что истинно творческое и трудовое начало характерно только для интеллигента первого поколения. Далее в действиях и мировоззрении интеллигентов возможна гнильца (разврат, предательство, богоборчество). Так как Россия в XXI веке вновь оказалась во власти буржуазных истин, то определения М. Горького столетней давности весьма актуальны и ныне.
«Современного литератора, - пишет Горький в статье «Разрушение личности», - трудно заподозрить в том, что его интересует судьба страны. для них родина – дело, в лучшем случае, второстепенное, что проблемы социальные не возбуждают их творчества в той силе, как загадки индивидуального бытия, что главное для них – искусство, свободное, объективное искусство, которое выше судеб родины, политики, партий и вне интересов дня, года эпохи. Трудно представить себе, что подобное искусство возможно…». Оно не только возможно, но очень даже процветает, судя по победителям и лауреатам таких литературных премий, как «Большая книга», «Национальный бестселлер», «Русский Букер». Видимо, об этих авторах Горький писал: «…для всех их одинаково характерна чрезмерно лёгкая возбудимость психического аппарата, быстрая смена его возбуждений, настроения угнетающего свойства, отрывочный ход идей, социальная тупость…».
То, что литература и искусство начала ХХI века является нерасторжимой частью культуры начала века ХХ, нет ничего удивительного. И та, и другая её части отражают схожую капиталистическую действительность. Угол падения равен углу отражения, и отражается художественный луч от абсолютно одинаковой поверхности: достижение наживы любой ценой, восхваление и преклонение перед сильными мира сего и западными «учителями», презрение к трудящимся людям, чернение истории страны. Потому-то характеристики Максима Горького так убийственно верны, поражают не бровь, а глаз, и лишний раз подтверждают истину, что бытие определяет сознание. Бытие же стало похоже, как сиамские близнецы.
Раз за разом Горький восхищает нас, читателей ХХI века, пророческим даром. Вот слушайте: «На Руси великой народился новый тип писателя, - это общественный шут, забавник жадного до развлечения мещанства, он служит публике, а не родине, и служит не как судия и свидетель жизни, а как нищий прислуживает богатому. Современный русский «вождь общественного мнения» утратил презрение к пошлости: он берёт её под руку и вводит в храм русской литературы. Он научился ловко писать, сам стал фокусником слова и обнаруживает большой талант саморекламы. Иногда и он крикливо, как попугай, порицает мещанство; мещанин слушает и улыбается, зная, что задорные эти слова – лай комнатной собачки и что сахаром ласки легко вызвать у неё благодарный визг. в них с поразительной быстротой выявлялась органическая неспособность интеллигента к дисциплине, к общежитию и немедленно чёрным призраком вставала роковая и отвратительная спутница русского интеллигента – позорно низкая оценка человеческого достоинства ближнего своего».
Да, что-что, а способностью к саморекламе, или самопиару интеллигент ХХI века обладает уникальной. Он пользуется малейшей возможностью засветиться на экране телевизора, прекрасно понимая, что не талант, не знания, не опыт жизненный, не сострадание к человеку важны в век развитого капитализма, социальных сетей и телевидения, а количество выходов на экран. Массовая мещанская культура, а иной при капитализме быть не может, признаёт только тех, кто пробился наверх при покровительстве хозяев жизни. И это неудивительно, потому что «работа интеллигента всегда сводилась – главным образом - к делу украшения бытия буржуазии, к делу утешения богатых в пошлых горестях жизни».
Такой видит «работу» интеллигенции М. Горький в статье «С кем вы, «мастера культуры»?» И этот итог может послужить неким ответом на слова Хинштейна «Под улюлюканье этих мастеров одну страну мы уже профукали. Настал черёд страны нынешней…». Какой же знак поставить вместо многоточия? Вопросительный или восклицательный? Исторические факты да приведённые мнения великих русских мыслителей не дают усомниться в знаках судьбы России.ÂÂ ÂÂ ÂÂ ÂÂ
Март 2018года