К статье Сергея Кургиняна «Судьба гуманизма в ХХI столетии» (газета «Суть времени», №373-377, апрель-май 2020г.) и отзыву Ольги Горяниной «Физики и лирики» (№380).
Казалось бы, искусственно вызванный в 1959 году спор между «физиками и лириками», между тем, имел под собой самую что ни на есть твёрдую социальную, политическую и экономическую основу в полном соответствии с определением Владимира Ленина «политика - это концентрированное выражение экономики». Проблемы 50-ых годов мы постараемся расставить по полочкам.
Первым ростком спора можно считать итоги августовской сессии Верховного Совета СССР (1953г.), наметившей генеральный курс развития советского государства после смерти Иосифа Сталина. Тогдашний премьер-министр Георгий Маленков в докладе на сессии первоочередной задачей определил преимущественное развитие лёгкой промышленности и сельского хозяйства за счёт уменьшения финансирования тяжёлой индустрии. Через полгода он обосновал свой выбор тем, что прямое противостояние социализма и капитализма «при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации» (дано по книге Вадима Кожинова «Россия ХХ век. 1939-1964», далее -1).
По мнению Маленкова, никто – ни капиталисты, ни социалисты – не захотят своей погибели, а, значит, можно забыть о будущем военном противостоянии и заняться производством предметов потребления. Однако, по утверждению Дэвида Холловэя (автор книги «Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия») в 1953 году США имели 1160 атомных бомб, а СССР – на порядок меньше - около сотни. Трезво мыслящие политики знали, что закон жизни для империалистов – это закон кулака, при котором, кто сильнее, тот и прав. Достаточно вспомнить план нападения Великобритании и США на СССР в 1945году (меморандум США №329) сразу после окончания Великой Отечественной войны с бомбардировкой атомными бомбами двадцати крупных промышленных центров. Понимая пагубность такой ситуации, на пленуме ЦК КПСС (12.03.55г.) Вячеслав Молотов подверг жесточайшей критике план Маленкова: «Не о «гибели мировой цивилизации» и не о «гибели человеческого рода» должен говорить коммунист, а о том, чтобы подготовить и мобилизовать все силы для гибели буржуазии» (1). После пленума Маленкова сняли с поста главы правительства СССР. Но за два года Сталинский курс созидания был утерян навсегда. За два года правления Маленкова СССР предпринял ряд односторонних действий, ослабивших его внешнеполитические, экономические и оборонные позиции:
- признали участие в корейской войне и приложили исчерпывающие меры по заключению мира, выгодного США,
-прекратили строительство: трансполярной железнодорожной магистрали Чум-Игарка и строительство военно-морской базы в Игарке, тоннельного перехода на Сахалин, железнодорожной магистрали Комсомольск-Победино,
-сократили за два года численность армии, авиации и флота на один миллион человек, перестали выпускать тяжёлые бомбардировщики и строить тяжёлые крейсера,
-отказались от идеи зоны бездолларовой торговли, предложенной нами на Московском международном экономическом совещании в апреле 1952года.
И, хотя, действительно, за прошедшие 67 лет (с 1953 года) атомных столкновений не было, но их отсутствие обеспечивалось и обеспечивается за счёт военного паритета и развития военно-промышленного комплекса (ВПК) СССР и современной России.
Уже с 1953 года общество расслоилось на сторонников усиления ВПК (назовём их пока «технарями») и их противников, основную массу которых составляли крестьяне, буквально боготворившие Маленкова, говоря о нём «вот этот – за нас!» Ведь он, ни много, ни мало, обещал снизить сельхозналог в 2,5 раза, списать его за прошлые годы, увеличить площадь приусадебных участков колхозников, повысить заготовительные цены (1). Привлекательно, не правда ли?
Обилие предметов потребления весьма волновало и «творческую» интеллигенцию. Об этом чётко говорит стихотворение Бориса Слуцкого, приведённое Сергеем Кургиняном. Достаточно прочитать первую пару строк: «Хлеба – мало, комнаты – мало. Даже обеда с квартирой мало». Принято считать, что стихи – это крик души поэта. Может, слишком сильно сказано, но то, что стихи есть состояние души – это точно. Иначе, как мелкобуржуазным, такое состояние назвать нельзя. И такое, с позволения сказать, местечковое самосознание может сохраняться даже у людей, прошедших фронты Великой Отечественной войны! Тут, как говорится, не убавить и не прибавить. «Родовая сущность» большинства интеллигентов третьего-четвертого поколений! Ведь недаром же существует шутливое определение, согласно которому «настоящим» интеллигентом может считать себя тот, у кого три высших образования. Первое у деда, второе – у отца, третье – лично твоё. В каждой шутке есть доля «шутки». О таких интеллигентах Константин Паустовский в «Повести о жизни» отзывался так: «О, эти профессорские семьи с обоготворением вздорных фамильных привычек, с выпячиванием собственной порядочности, с высокомерной вежливостью, с маститыми педантами-отцами, священнодействующими над определением количества волосков у щитовидных червей, с прилизанным по синтаксису языком, с чопорными жёнами и их чистоплюйством, с тайным подсчётом чужих научных и служебных успехов и неудач!»
Грамотные люди в правительстве («кураторы Эренбурга и Полетаева») понимали, что поднимать и развивать тяжёлую промышленность могут лишь инженеры-интеллигенты первого поколения - дети рабочих и крестьян. «Настоящих» интеллигентов на металлургический или химический завод работать не затянешь. Если они и заканчивали технический институт, то кое-как отрабатывали положенные после ВУЗа три года и смывались куда подальше от производства. Бывало, что они уже на первом-втором курсах понимали: точные науки им не по плечу и подавались в артисты или поэты. Я не знаю ни одного примера, когда бы «лирики», получившие хоть единожды гонорар за стих или рассказ, пошли бы после потери творческого потенциала на завод. Нет! Они, в основном, спивались, рассказывая на каждом углу, что советская власть не понимает их «творческих» устремлений. Примеров же, когда «технари», познав жизнь, становились писателями – пруд пруди. То есть «переделать» технические мозги в гуманитарные можно запросто! Гуманитарные – в технические никогда!
И, конечно же, «стоны» Слуцкого находили горячий отклик не только у его почитателей, а почти у всех «творческих» интеллигентов. «Современного литератора, - пишет Горький в статье «Разрушение личности», - трудно заподозрить в том, что его интересует судьба страны. для них родина – дело, в лучшем случае, второстепенное, что проблемы социальные не возбуждают их творчества в той силе, как загадки индивидуального бытия, что главное для них – искусство, свободное, объективное искусство, которое выше судеб родины, политики, партий и вне интересов дня, года, эпохи. Трудно представить себе, что подобное искусство возможно…». И хотя эта статья написана в 2009 году, актуальности она не потеряла и поныне.
Далее. Демографическая ситуация в послевоенные 50-ые годы была весьма и весьма сложной. Зрелых мужчин (от 30 до 44 лет) во множестве выбило в годы войны. Молодых мужчин в возрасте от 15 до 30 было почти на 40% больше, чем зрелых, в числе которых имелось немало инвалидов (1). Государственные социалистические деятели («кураторы Эренбурга и Полетаева) отлично понимали, что «молодняк» надо воспитывать как сторонников развития тяжёлой промышленности. И ещё при жизни Сталина в директивах XIX съезда КПСС на 1951-1955 годы ставилась задача «приступить к осуществлению политехнического обучения в средней школе». Это вторая причина инициирования спора технарей-физиков и лириков.
Автор сих строк учился в средней школе с 1954 по 1965 годы и на своём опыте убедился в насущной необходимости такого образования, связавшего кабинетное обучение с реальным производством. Мало того, заканчивая 11-ый класс, я в разговоре с парторгом школьной партийной ячейки случайно упомянул, что собираюсь поступать в гуманитарный ВУЗ. Парторг в духе времени рекомендовал идти в политехнический институт, сказав, что большой химии нужны молодые, знающие кадры. Я прислушался к совету и не жалею до сих пор, проработав на производстве 19 лет. «Заводская проходная» вывела меня в люди – всё вышло, как в известной песне. И не по комсомольской или партийной линиям, как могут подумать некоторые. Заводская инженерная работа выработала во мне (и не только, разумеется, во мне, а в тысячах других «технарей») чувство общего дела, в которое мы вкладывали свою посильную лепту. Это чувство владело абсолютным большинством трудового народа. Именно оно цементировало советский строй, советский гуманизм, при котором помощь слабому, отставшему была естественной, как воздух.
Этого чувства были лишены «лирики», работавшие только на себя, на своё имя. Они творили вне коллектива, лишённые близости дружеского плеча, на которое можно опереться. В тихом омуте всегда заводятся черти или «щитовидные черви», у которых надо сосчитать волоски. При этом я не хочу сказать ничего предосудительного. Таковы особенности творческого (тут уже без скобок) труда. Недаром Иван Бунин восклицал: «Жизнь писателя есть отречение от жизни. Надо оставить всё, думать только о работе, каждый день, как на службе, садиться за письменный стол, быть терпеливым…».
Третьей причиной необходимости выбора между «физическим» курсом на укрепление ВПК или потребительским отношением к жизни и обществу стало движение, так называемых, стиляг. Сергей Кара-Мурза в книге «Совок» вспоминает» так обозначает суть этой неожиданно возникшей социальной проблемы. «Странно, но мне не попалось ни одного исследования этого явления. А оно было, думаю, исключительно важным. Если бы в нём вовремя разобрались! Ведь это был крик важной части молодёжи о том, что ей плохо, что-то не так в нашем советском обществе. Это были ребята из семей важных работников (номенклатуры). Они не знали нужды и им стало плохо. Но ведь следующие поколения уже в массе своей подрастали, не зная нужды. Стиляги нам показывали что-то, к чему должно готовиться всё общество. Этого не поняли, и их затюкали. Хотя какое-то время они стойко держались, но постепенно превращались в секту и «вырождались».
Замечу, что стиляги не просто «выродились», а натолкнулись на пока ещё крепкую стену социалистического мировоззрения детей рабочих и крестьян. Да, исследований, возможно, не было, но государственные мужи отлично понимали, во что может вылиться движение стиляг. Кто-то же сочинил такие строки: «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст», а кто-то инициировал противостояние «физиков» и «лириков». Не будь такой острой постановки этого вопроса «лирики» развалили бы гуманный Советский Союз ещё раньше.
Начало движения стиляг – тот же 1955 год, и продолжалось оно 5-7 лет. И далее Сергей Кара-Мурза, закончивший среднюю московскую школу в 1956 году, отмечает: «Я думаю, что те стиляги, которых я знал, сошли со сцены непонятые, но не сделав большого вреда стране. Те, кто начал вынашивать идеи перестройки пять лет спустя, с начала 60-х годов, были другого поля ягоды. В них не было ни тоски, ни надлома, они рвались наверх и были очень энергичны и ловки. Это уже были люди типа Евтушенко, Гавриила Попова и Юрия Афанасьева». Можно назвать и писателя Василия Аксёнова, воспевающего молодёжный «авангард» в романе «Звёздный билет» (1961) и написавший сценарий фильма «Мой младший брат» по этому произведению. В нём он чётко обозначил идеологический разлом среди молодёжи. Помните эпизод в купе? Часть молодёжи едет на восток работать на стройках новых городов, а часть на запад – гулять, загорать, ходить по ресторанам, по девочкам. Гулять – оно, конечно, привлекательное занятие. Многим, даже «технарям», этот раскрученный фильм повернул мозги на Запад.
Кому-то покажется надуманным, что я беру в скобки слово «творческий», касаясь писателей, поэтов и других интеллигентов, не занятых в сфере материального производства. Относить деятельность технической интеллигенции – «технарей» к некой рутине, а не к творчеству – смешно и крайне несправедливо. Разве, например, труд инженера Владимира Шухова, создавшего уникальные параболические башни, доменные печи, зерновые элеваторы, был не творческим?
Постоянно можно читать или слышать (НТВ, 9.08.20г., новостной выпуск), как диктор говорит о приёме экзаменов-онлайн в творческие ВУЗы, рассказывая о консерватории им. Чайковского, театральных училищах. Из этого простенького наблюдения можно сделать вывод, что научно-технические ВУЗы – не есть «творческие», а, значит, наука что-то второстепенное, прикладное, далёкое от творчества. Налицо полнейшее и сознательное искажение понятий. Смешно (если бы не было так грустно) сомневаться, что Эйнштейн, Планк, Бор, Борн, Бекетов, Менделеев, Попов, Королёв были не творческими людьми, не любящими музыку Баха или не читающих Блока, Курта Воннегута, Роберта Пен Уоррена. Возможно, мне возразят и скажут, что так принято, что эти формулировки – дань неведомо как и когда укоренившейся традиции. Плохая, очень плохая традиция.
Известный критик и литературовед Игорь Золотусский глубоко разобрался в этой «традиции», создав труд «Фауст и физики» (1968г.). Он пишет: «В жизни мы тяготеем к константе. Нам нужны постоянство профессии, взгляда, личной судьбы. Знание же не признаёт констант. Оно, как свет, не имеет «массы покоя».
Мы пользуемся здесь физическим термином, чтоб лучше понять смысл нефизического. Попробуйте остановить свет – ничего не получится. Попробуйте остановить науку – вы не сможете этого сделать. Физически вы никогда не поспеете за своей мыслью. Вам суждено вечно отставать от неё; стремясь за ней, знать о дистанции между ней и вами.
Мы назвали бы этот разрыв драмой обстоятельств (выделено. – И.З), в отличие от другой драмы - драмы сознания (выделено. – И.З.)
Что такое драма обстоятельств? Это в конце концов всякая житейская драма. Она возможна не только в сфере науки, но и в других сферах. Человек недоволен жизнью, она ему кажется хуже, чем он себе представляет. И он пробует преодолеть разрыв. И чего бы он не желал при этом – клочка земли или, свободы для общества (выделено мной. – М.Ч.) - это драма обстоятельств.
Драма сознания (выделено. – И.З.) - это драма самой мысли, драма познающего духа, драма науки. Эйнштейн назвал её «драмой идей».
Силы её те же – конечность и бесконечность. Конечны знания человека и бесконечны знания вообще. Человек при своей жизни (а он знает, что она у него одна) хочет знать всю (выделено. – И.З.) истину. Он хочет упорядочить мир, в котором родился. Он хочет найти в его законченной картине своё место.
Но ему дано знать лишь часть истины».
«Лириков» или «настоящих» интеллигентов очень заботят обстоятельства: «хлеба – мало, комнаты – мало», или «давайте жить блестяще», или «что-то физики в почёте. Что-то лирики в загоне». Им постоянно кажется, что им мало свободы. «Лириков» мучит драма обстоятельств. Вот об этой драме писал и Максим Горький. «На Руси великой народился новый тип писателя, - это общественный шут, забавник жадного до развлечения мещанства, он служит публике, а не родине, и служит не как судия и свидетель жизни, а как нищий прислуживает богатому. Современный русский «вождь общественного мнения» утратил презрение к пошлости: он берёт её под руку и вводит в храм русской литературы. Он научился ловко писать, сам стал фокусником слова и обнаруживает большой талант саморекламы. Иногда и он крикливо, как попугай, порицает мещанство; мещанин слушает и улыбается, зная, что задорные эти слова – лай комнатной собачки и что сахаром ласки легко вызвать у неё благодарный визг. в них с поразительной быстротой выявлялась органическая неспособность интеллигента к дисциплине, к общежитию и немедленно чёрным призраком вставала роковая и отвратительная спутница русского интеллигента – позорно низкая оценка человеческого достоинства ближнего своего».
Физики-технари в это время служат родине, они создают материальные ценности: циклотроны, атомные электростанции, получают хлор и водород (как автор сих строк). Пусть они в это время не думают о всей истине, но точно не думают о «блестящей жизни», их мало интересует, кто в данный момент в почёте, а кто в загоне. Перед ними поставлены конкретные задачи: создать в срок циклотрон, построить АЭС, выработать требуемое количество хлора и водорода. Прямо говоря, у «физиков» физически нет времени, чтобы думать о «блестящей жизни».
Да, технари по профильному образованию не гуманитарии, но утверждать, что они не гуманисты - это не только несправедливо, но в корне неверно. Ведь гуманизм, а попросту говоря доброе, уважительное отношение к посторонним людям, формируется отнюдь не под музыку Баха, или чтения стихов и статей Александра Блока, а в процессе труда на благо Отчизны, народа.
Не странно ли, именно Блок нелицеприятно отзывался об интеллигенции, говоря о двух реальностях в России, о двух понятиях и одной общей трагедии государства Российского в своём выстраданном труде «Народ и интеллигенция». Блок прямо называет основную разницу между ними: если народ воплощает в себе «волю к жизни», то интеллигенция пропитывается «волей к смерти». И понимать последнюю надо не только как разврат, богоборчество и презрение к власти, но и как уничтожение всего вокруг по принципу «после нас хоть потоп». Требуется идея, иное, высшее начало, - к такому выводу приходит А. Блок уже в 1908 году. И по большому счёту эту идею для интеллигенции привнесут в Россию большевики – не случайно самым плодотворным этапом станет для «образованного класса» советский период. Особенно сталинский, когда основательно был прижат бес либерализма в интеллигентской среде. Стоило беса впустить, так тут же началась перестройка, тут же расцвело махровым цветом предательство элитной интеллигенции.
Работа «физика» на заводе, в лаборатории, опытно-конструкторском отделе пронизана заботой о рабочих, о подчинённых. «Технари-физики» разрабатывают гуманные технологические регламенты, должностные инструкции, основой которых является техника безопасности, направленная на сохранение жизни участников механического-физико-химического процесса.
Приходится ли «лирикам» так заботиться о трудовом народе, который они презрительно называли «гегемоном», а теперь «перхотью»? Написали ли они пару строк, способных сохранить жизнь другим людям? Нет! «Лирики»-журналисты всячески порочили трудовой люд, особенно в 80-ые годы, публикуя фото рабочих, идущих на завод. Они называют их «серой массой», «ватниками», рабами, не имеющих своего мнения. Трудящийся человек для «лириков» – «неуловим, непонятен и внушает интеллигенту спутанное чувство робости перед ним, удивления и ещё каких-то ощущений, которые интеллигенту не хочется и трудно определить, но в которых мало лестного для мужика», - говорит Максим Горький в статье «Разрушение личности» (1909г.).
Следующим этапом для «лириков» стало охаивание всех достижений Советского Союза, и в первую очередь промышленности. Так «лирики» готовили разрушение СССР, который, по правильной мысли Сергея Кургиняна продлил эпоху гуманизма в мире до 1991 года. Сергей Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием» очень ярко и точно говорит о примитивных подлогах, допускаемых лириками-экономистами, не работавшими на производстве ни единого дня. «Так, в годы перестройки академик А.Г. Аганбегян утверждал везде, где мог, будто в СССР имеется невероятный избыток тракторов, что реальная потребность сельского хозяйства в 3-4 раза меньше их наличного количества. Этот «абсурд плановой экономики» он красочно расписал в книге «Экономическая перестройка», которая в 1989 г. была переведена на все языки и стала широко цитироваться на Западе». В действительности же в СССР на 1000га пашни тракторов в 1988 году было в 7 раз меньше, чем в Польше, а 10 раз меньше, чем в ФРГ, в 40 раз меньше, чем в Японии.
Или поэт Андрей Вознесенский организовал «нитратный бум» в конце 80-ых. Журнал «Огонёк» (редактор известный антисоветчик В. Коротич) напечатал паническую статью поэта о том, что в советских овощах содержатся «ядовитые» нитраты, переходящие в лук и морковь из минеральных удобрений, которыми колхозники засыпают поля, а студенты-гуманитарии травятся ими. После этой статьи на свалку стали вывозить овощи. Всё в статье оказалось ложью: и ПДК, и то, что из-за нитратов много рождается психов и преступников, и «завал» колхозных полей минеральными удобрениями. Сейчас в РФ внесение минеральных удобрений упало по сравнению с СССР в 7 (семь), а количество «детей с особенностями развития» увеличилось в сотни раз. Идеологическую лоботомию населению СССР провели, и о проблеме забыли.
Русский мыслитель второй половины XIX века К.Н. Леонтьев отмечал в 1881 году: «Интеллигенция русская стала слишком либеральна, т.е. пуста, отрицательна, беспринципна. Сверх того, она мало национальна, именно там, где следует быть национальной. Творчества своего у нее нет ни в чем Народ рано или поздно везде идет за интеллигенцией». История подтвердила пророчества (хотя и забытые) своих мудрецов. Народ и в 1917, и в 1991 году пошел за адвокатами, ораторами-демагогами и газетчиками (все профессии выбраны из списка «любимых» Леонтьевым). Пошёл за «лириками».
В годы революции Василий Розанов записал в дневнике: «Приказ №1, превративший одиннадцатью строками одиннадцатимиллионную русскую армию в труху и сор, не подействовал бы на неё и даже не был бы вовсе понят ею, если бы ¾ века к нему не подготовляла вся русская литература… Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература».
Сергей Кургинян пишет: «Советскую сверхдержаву с ядерным оружием мало было декоммунизировать. Её надо было дегуманизировать. А очень ранним этапом такой дегуманизации надо было сделать дискредитацию всей той сферы, которая не зря ведь называется гуманитарной. Вот это и было возложено на Эренбурга и Полетаева». Неверно! Приведённые мнения и факты разрушения СССР, думается мне, с кричащей очевидностью говорят, что «гуманисты-лирики» изначально декоммунизированы в силу своей оторванности от народа, в силу своей родовой и этнической сущности. По крайней мере, в России.
В той полузабытой дискуссии о «физиках» и «лириках», безоговорочно победили «лирики» и не на словах, а на деле! Их мещанская сущность разрушила не только Российскую Империю, но и великий Советский Союз. То есть именно они, гуманитарии-лирики (Аганбегян, Горбачёв, Евтушенко, Войнович, Некрасов, Аксёнов, Галич, Солженицын, Бродский, Алексиевич, Жванецкий, Собчак и многие другие) внесли свой весомый вклад в развал советского гуманизма. Отнюдь, я ещё раз подчеркну, не физики, а «лирики» оказались негуманны.
И об этом предупреждал не только злой гений Мережковского, утверждающий, что мещанство погубит СССР, но и гений Максима Горького (см. выше). Нужно было читать пролетарского писателя внимательнее! Думается, что доказательств победы «лириков» с опорой на великие русские умы, приведено сверх достаточно. Но вот в заключении, как Максим Горький определял предназначение интеллигенции: «…работа интеллигента всегда сводилась – главным образом - к делу украшения бытия буржуазии, к делу утешения богатых в пошлых горестях жизни». («С кем вы, «мастера культуры»? 1932г.) Вот только за прошедшие годы в «новой» России интеллигенция сама стала частью буржуазии. Наряду с мелкими торговцами, рантье и «пиарщиками» на ТВ и в СМИ она цементирует ту мелкобуржуазную мещанскую среду, которую М. Горький характеризовал как «жадную трясину грязи», способную засосать в «липкую глубину свою гения, любовь, поэзию, мысль, науку и искусство».
Подобных «лириков»-русофобов полным-полно и в «новой» России. Устоит ли она под напором их «жадной трясины грязи»?
Михаил Чижов
Август 2020г.