Приход каждого Нового года ждешь с особенным чувством надежды на нечто неожиданное и желанное. Будто от того, какие слова будут произнесены под хрустальный звон бокалов, жизнь непременно изменится в лучшую сторону, а беды, что всегда за спиной, а не за горой, исчезнут навсегда. И действительно в новогоднюю ночь, если тебя не сжимает тоскливая рука одиночества и рядом близкий, понимающий тебя человек, всё бытовое, будничное отступает, наполняя сердце радостью и надеждой. Бегут по световым гирляндам на елке весёлые задорные огоньки, они мигают, дрожат, меняют цвета, отражаются от стеклянных игрушек: серебристых, золотистых шаров, звёзд, стеклярусов. Их переливы радуют сердце. Из телевизора льются танцевальные мелодии, в фужерах пенится шампанское, праздничный стол уставлен разными вкусностями. И без крепких напитков ощущаешь себя могучим великаном, готовым свернуть горы, переплыть море, победить Змея-Горыныча и Кощея Бессмертного.
Через семь дней Рождество Христово, а спустя ещё шесть дней старый новый год. И все эти дни находишься в легком, праздничном угаре, ощущаешь себя детским игрушечным роботом, с заведённой до отказа пружиной. Снова праздничные столы и гости: дети, внуки, знакомые. Игры вокруг ёлки, разглядывания игрушек и подарков. Время где-то отсчитывает секунды, минуты, часы, дни, но они не со мной, и я далёк от них.
Но наступают будни, приходят однообразные рабочие дни. Пусть кто-то утверждает, что неумолимое и нестерпимое, словно пламя, время, всегда одно и то же, но я-то знаю, что это не так. Все знают: время наряжать ёлку не равновесно времени её разряжать.
Ёлочные игрушки у нас старые. Не все, конечно, но есть те, что перешагнули восьмидесятилетний рубеж. Кто их только не держал в руках, не радовался их блеску, оригинальности, красоте. Мама, отец, старшие братья и сёстры, жена, дети, внуки. Стеклянный домик, заваленный снегом, стеклянный Дед Мороз со Снегурочкой на удобной прищепке, рыжая белочка, длинноухий заяц с весёлыми глазами. Их я складываю в старый, но крепкий картонный ящик из-под детских ирисок «Золотой ключик», произведённых на Сормовской кондитерской фабрике, входящей в состав Министерства промышленных и продовольственных товаров РСФСР и главка «Росглавкондитер». Кто из ныне живущих помнит о таких сложных названиях, за которыми люди и их труд?
Каждая игрушка словно прожитый год. Я снимаю их и перед глазами годы, годы, годы. На сердце становится всё тяжелее и тяжелее, будто камнями ложатся прожитые годы на уникальный кровяной насос. И он начинает барахлить. «В лесу родилась елочка, в лесу она росла…».
Моей ёлке пятьдесят лет. Она сборно-разборная и имеет достаточно сложную конструкцию. Девять ярусов, 36 лохматых ветвей, плотно связанных из множества синтетических, мелко нарезанных зелёных полосок. Они тонкие, длинные и мягкие, как хвоя сибирских кедров. Собирать ёлку нужно, не спеша, вдумчиво. Не от того ли сборка окрашена в розовые нетерпеливые тона, а разборка идёт медленно: с сердечной тоской по быстро набирающему силу Новому году. Ворочаются мысли – уймись «младенец», не расти столь быстро, оглянись… Ветви нужно рассортировать по номерам ярусов, перевязать шпагатом с номерком, уложить в коробку – ровесницу ёлке. Читаю коробочные надписи и они, как жернова, перетирают прошедшие годы.
Я что-то чрезмерно расчувствовался или, как говорят, разнутрился почти до слёз. Старость тому виной? Или время?
Читаешь и слышишь, что годы революции и Гражданской войны – ужасные годы. Слом старой, переход к новой социальной системе: от капитализма к социализму. Период контрреволюции и возврата к старому капитализму – он легче?
В детстве-юности и в зрелые трудовые заводские годы я привык к истинному равенству, осознанной свободе и искреннему братству. Стажёром начальника смены я мог зайти к директору своего огромного завода и решить вопрос с жильём. Рабочие моего цеха за тяжёлый и опасный труд получали порой больше, чем директор завода. Начальником производственного отдела объединения я, заранее договорившись о встрече с заместителем союзного министра химической промышленности, и, приехав к назначенному времени, был принимаем им без задержки. В ходу были слова «мой цех», «мой завод». Укрепляя своим трудом социализм, мы чувствовали себя творцами Истории. Мы, русские, были первыми, кто решился строить социализм в отдельно взятой стране. И мы его построили! Победа в Великой Отечественной войне весомое тому подтверждение.
В XXI веке мой завод буржуи сравняли с землёй. Под ноль! И что я должен чувствовать? Мой труд и моя жизнь пошла насмарку?
Наш возвратный капитализм противен мне до спазм в горле и в кишках. Десятки тысяч закрытых заводов, фабрик, колхозов, больниц, школ. Миллион смертей каждый год. Нищета 20% населения страны. Миллионы гектар пахотных земель, заросших сорняками и березняками. Тысячи заброшенных сёл и небольших городов. Хамство и равнодушие чиновников. Нестерпим их принцип, при котором людей уважают не по уму и труду, а по количеству купюр в зарубежном банке.
Времена не выбирают: в них живут и умирают. Или вот очередная сентенция: «Счастлив тот, кто вовремя умрёт». Мне больше нравится вторая. Порой я жалею, что не умер раньше лицезрения бесчестия своей Родины.
Март 2020г.