Михаил Чижов

Очень много детей, вплоть до грудных. Отроки и отроковицы, нарядно и опрятно одетые, стоят на протяжении всей литургии. Для пожилых и немощных вдоль стен стулья. Седые старушки – верх совершенства и суть благополучной старости: букли, рюши, гипюр, кружева. Женские лица так похожи на нижегородских сестер, что, глядя на них, можно забыть о том, где находишься.

Взгляд на священника негра быстро возвращает тебя на американскую землю; только здесь можно увидеть подобное. Мужчин гораздо меньше, чем женщин, но это и в России так же. Их национальность трудно определить не только по первому взгляду. Холеные лица, одежда с модной иголочки, по-барски небрежные движения, с заранее просчитанным высокомерием. Да, народ здесь собирается отнюдь не бедный.

У колонны в инвалидной коляске сидит молодой идиот. Он дремлет. Изо рта кляпом торчит обычное вафельное полотенце. Рядом отец, коренастый, седой и такой же горбоносый. Он наклоняется к сыну, вынимает кляп и слегка шлепает его по щекам. Идиот просыпается, и мутные глаза его бессмысленны и тупы. Отец что-то шепчет ему на ухо, взгляд сына светлеет, смыслеет, рот открывается, чтобы издать что-то … Отец, зная, что за этим последует, вновь засовывает полотенце сыну в рот. Тот засыпает. Все возвращается на круги своя. 

Богослужения в основном проходят на американском языке, но некоторые священники знают и старославянский, который тоже используется во время литургии.

Я иду причащаться к чернокожему священнику. Романтично, что ни говори. Такого причастия в русских церквах не совершишь.

6

Месяца два назад был открыт храм бахайской (или бахаитской) религии, первый в штате Вирджиния. Как удержаться, чтобы не познакомиться с самой молодой мировой религией?

Я со сватом сходил (точнее - съездил) туда. Воскресенье. 3 часа рм. Автомобильная парковка была почти пуста: не более пяти машин сиротливо прижались к бордюру, как небольшая кучка осенних листьев. Увидев, что мы направляемся к входу, из храма со сложным архитектурным оформлением вышла миловидная, худенькая лет сорока женщина в джинсах. Её горбоносое, но одновременно тонкое лицо, обрамленное каре смоляных волос, освещалось лукавым взглядом черных прекрасных глаз. Разумеется, она сразу смекнула, что мы новички, и тут же заговорила с нами, протягивая руку для знакомства и приглашая пройти внутрь. Она назвала себя, мы тоже представились. По дороге она выразила удовлетворение от нашего прихода, и добавила с ослепительной улыбкой, что после беседы со знатоком бахайской религии, она покажет нам внутренние помещения храма. Жеманности её говора могла бы позавидовать голливудская дива, она время от времени закатывала к небесам глаза или без нужды закрывала их, воркуя, словно иорданская голубица.