Михаил Чижов

Рецессия. Самое загадочное и часто повторяемое слово в начале 21 века, а точнее в 2008 году. Придумывание новых слов, сначала мало понятных, не нашедших места даже в специальных словарях, знакомых только узкому кругу лиц, а потом повторяемых на каждом шагу - характерная особенность американского истеблишмента, а может быть журналистского сообщества, крутящегося вокруг него.

 Достаточно вспомнить слова «эскалация», вошедшее в обиход в 60-ые годы прошлого столетия в связи с расширением военных действий американских войск во Вьетнаме, «грант», заимствованное Горбачевым у Рейгана в конце 80-ых. Они были новыми и для американского языка, так сказать новоязы, неологизмы, и для мирового сообщества, как, например в 1957 году по всему миру разнеслось слово «спутник». Его не переводили на свои языки в других странах, его так и произносили, и писали «Sputnik». Потом уж, в 90-ые посыпались горохом непереводные англоязычные термины  в американизирующуюся Россию: ваучер, брокер, дилер, килер, спойлер, фрирайдер и ещё сотни других. Именно сотни!

Рецессия – латинское слово recessus – отступление. До сегодняшнего дня это слово использовалось в основном генетиками для обозначения рецессивного признака, то есть того, который не передается от родителей детям в первом поколении. Если перенести этот генетический смысл на экономический, обозначающий спад, регресс, то становится символичным новое понимание этого неологизма: у детей плохо прививаются основные черты родителя - капитализма. Рецессия пугает весь мир, а не только США, этим самым вторым, подспудным, тщательно скрываемым смыслом. Он выражает не реальный промышленный спад, а полную невозможность прежнего капиталистического пути развития общества в его нынешнем виде.

Как бы не преподносили нынешние идеологи капитализма прелести постиндустриального общества, родившегося лет 20 назад, но сталь для роботов, которые должны занять рабочие места, сначала надо выплавить в мартенах или бессемеровских конвертерах, которых в Америке практически не осталось. Можно ли до бесконечности переносить реальный сектор экономики в слабо развитые страны третьего мира, где рабочие руки по- рабски дешевы, под прикрытием лозунга экономического развития окраин? Ответ вполне очевиден. В этой связи хочу заметить, что зря российские гиганты экономической мысли гордятся привлечением зарубежных инвестиций для создания отверточных производств: прибыль-то остается практически вся в чужих руках, а у нас грязь и мусор для природы.

Ныне Соединенные Штаты Америки – это картинка того будущего, которое ожидает мир при дальнейшем движении по их пути. Она, конечно, не афишируется. На этой картине пока часть штатов, что расположены от севера восточного побережья Атлантики до штата Висконсин между угледобывающими районами Западной Вирджинии с юга и Великими озерами с севера. Средний запад. Территория, которой когда-то гордилась Америка, отличалась наибольшей концентрацией тяжелой индустрии и называлась промышленным поясом. Тысячи заводов на этой территории, как мощный паровоз, везли вперед американскую экономику, но израсходовали весь пар и остановились догнивать на ржавых рельсах капитализма. Не оттого ли названный регион американцы стали называть неофициально, а порой и официально, «ржавым поясом»?

Мне, но думается, что и многим моим соотечественникам, представлялось, что после Великой депрессии 1929-1933 годов, пришедшихся на период президента Герберта Гувера, провозгласившего идею всеобщего процветания (вот издевка, не правда ли?), Америка после Франклина Рузвельта с его «новым курсом» полностью оправилась от промышленного кризиса. Ничего подобного!

Взять, например, город Ньюкасл, входящий ныне в «ржавый пояс», а 1900 году провозглашенный мировой столицей белой жести (из неё производятся консервные банки, но и не только) и сохранивший этот «титул» до великой депрессии. Этот небольшой город знаменит также как родина хот-догов, именно здесь впервые появился сэндвич «чили-дог», изготовленный греческими иммигрантами. Закрытая в 1931 году сталелитейная компания «Карнеги» по производству белой жести так и не заработала вновь. Тысячи людей потеряли работу, и, не имея возможности платить за дорогую крышу над головой, разъехались. Население, с 49 тысяч человек в 1950 году, сократилось до 25 тысяч в 2003г., то есть почти в два раза.

Другой кризис, но уже в 70-ых годах прошлого столетия, навсегда выбил из колеи ряд других города. К примеру, Буффало, стоящий у истока реки Ниагара, мимо не дымящих труб которого, я проезжал, двигаясь к Ниагарскому водопаду. Этот порт на озере Эри, которое соединили в 19 веке каналами с рекой Гудзон, и стоящем на ней Нью-Йорком, был в то время пересыльным пунктом на «Подземной железной дороге». Так иронично и зашифровано называли путь, по которому тайно переправляли негров с юга на промышленный север и в Канаду для обеспечения сверхприбылей за счет дешевых рабочих рук.

Напрашивается вывод, что иного пути, кроме, как снижения затрат на зарплату американские экономисты и производители не видят, очарованные с конца 19 века идеями потогонщика Тейлора. Техническая же мысль не дешева. В экономике, кстати, пролегает еще одна историческая параллель. Избалованные с 17 века доходами от труда рабов американцы, хотя и модернизируются технически за счет приезжих из Европы умов, но идеи интенсификации рабочей силы по Тейлору им гораздо понятнее и ближе  исторически, и генетически. Недаром, по рассказам экскурсовода, так любил Томас Джефферсон подглядывать в специальную щелку за работой рабов в столярной мастерской, чтобы определить лучшего.

Промышленный агломерат вокруг Буффало был мощнее, чем в Ньюкасле, в несколько раз, но и он упал и не встает до сих пор. И не встанет никогда!

Ведь капиталистический способ производства американского образца предусматривает абсолютный отказ от нерентабельного производства с полным забвением всех прав бывших работников. Сами американцы называют его «ковбойским капитализмом», являющимся продуктом экономической политики государства и бизнеса. Он характеризуется «вседозволенностью и бесконтрольностью» (laissez-faire в переводе с французского). Это тот случай, когда у владельцев «заводов, газет, пароходов», деньги вложены не в одно дело, а в несколько. Кроме заводов у них есть газеты и пароходы. И потому устаревшее направление бизнеса, из которого высосана  расчетная прибыль, бросается, как бросаются дома в Гарлеме. «Механика» освобождения от тянущей ноши описана выше. Государство же не имеет прав заставить владельца завода разобрать и, так сказать, зачистить территорию от старых ненужных корпусов. По-научному это действие называется «рекультивация использованных земель». Достать до частных земель государство не в силах, потому в бизнесе главенствует принцип: «что хочу, то и ворочу».

Вот вам современный пример. На одном из Интернет-аукционе владелец многоквартирного дома в одном из не лучших районов Нью-Йорка выставил свою собственность на продажу, оценив её в 1 $. Кто больше? Никто!!! Потому что живут в этом доме люмпены-неплательщики. Никому, даже даром, нужен дом в Южном Бронксе. Значит, скоро к Гарлему присоединится ещё один район Нью-Йорка, как к двум упомянутым промышленным городам присоединяется бывшая мировая столица автомобилестроения – Детройт, одно лишь название которого некогда вызывало священный трепет у любителей и знатоков автомобиля.

Он тоже часть «ржавого пояса». Численность населения, согласитесь, одна из главных составляющих процветания или упадка. Сравните: 1950г. – 1, 8 миллиона человек, 2007г. – 0,8 миллиона. Миллион человек испарилось за 57 лет. Никакой гуманитарной катастрофы с переселением миллиона человек – сами убежали, если нашли силы и средства.

 И тишина, «только покойники с косами стоят». Только ветер гуляет, перелистывая брошенные бумаги и раздувая сор внутри  заводских корпусов и по улицам, в которые глядят пустыми глазницами разграбленные дома, мюзик-холлы, библиотеки, школы. Миллион человек исчезло из одного города – это, если перевести на мое русское понимание, «пропажа» такого города, как, например, Саратов или Волгоград.

Расовый состав населения Детройта в начале 21 века таков: 80 %  афроамериканцев (буду политкорректен) и 5% «латинос». Новое негритянское гетто. Именно Америке обязана современная цивилизация возрождению в XVII веке рабовладельческого строя по римскому образцу и подобию. Но, если в XVII-XVIII –XIX веках они ввозили рабов, то в XX веке стали вывозить заводы в другие страны, закабаляя местных жителей. Развитие по спирали? Вверх? Нет. Спираль давно лежит на боку, и движение по ней напоминает колебания по синусоиде с затухающей амплитудой.

Теперь Детройт - рай для наркоманов и запретная зона для полиции. Здесь правит закон кулака, а валюта - кулек героина. Закономерный исход капитализма, о котором говорили в СССР, но сейчас что-то подзабыли. Отчего это?

Давно уже Голливуд пугает мир разномастными фильмами ужасов, в том числе,  о городах-призраках, в которых заправляют банды наркоманов и убийц, но при этом не вдаются в подробности: откуда эти города взялись. Я не смотрю эти фильмы, боясь бездарно потерять драгоценное время. Но иногда в дороге, когда порой читаешь все, что попадется на глаза, натыкаешься на описание сюжетов этих фильмов. Вот один из них, возможно, он квинтэссенция из нескольких фильмов. Любителей их прошу не придираться к моей короткой интерпретации.

Якобы случайно замораживают полицейского вместо богатого любителя будущего. Он, проснувшись через сотню лет, видит полный беспредел в обществе. Злые наркоманы и бандюги установили свой Order («порядок» в переводе с английского), подмяв под себя немногочисленных порядочных людей. Бравый полицейский берется за оружие (человек с ружьем) и наводит порядок, раскрошив головы бандитам. Освобожденные из гнета хорошие люди взрывают ненавистный город-призрак и с чистым сердцем и помыслами едут счастливые в неизвестность, чтобы создать очередной американский «рай» на земле.

Совершенно точно, что реальность оказалась страшнее, ближе и совершеннее всех вместе взятых выдумок голливудских «оракулов». Не потому ли свои снимки из «жизни» сегодняшнего Детройта один смелый (среди наркоманов и люмпенов ходить опасно) фотограф продает по 180 долларов за штуку.

На что же надеется американская экономика? Как всегда – на умение загребать жар чужими руками. Вот признание одного из мудрых финансовых аналитиков Эдмонда Эндрюса: «Если раньше Соединенные Штаты были мотором роста мировой экономики, то сейчас мировая экономика становится мотором роста Америки». Как всегда цинично, и … верно. Напомню, что промышленный рост во время Второй мировой войны и два десятилетия после неё обеспечивался тысячами умов, вывезенных из Европы, и золотом СССР за поставки товаров по ленд-лизу (lend-leas). Историки говорят, что прежде, чем заключить упомянутый договор, Рузвельт с согласия Сталина послал одного из своих доверенных и высокопоставленных лиц на Колыму, чтобы убедиться, есть ли у Советов промышленность для добычи золота и есть ли оно само для расплаты по ленд-лизу.

«Дружба дружбой, а табачок врозь».