Михаил Чижов

Валаамский архипелаг — гигантский кусок излившейся сре­ди доисторического моря древней горной породы, состоящий из диабаза и габбро. В них много железа и марганца. Все знают диабазовую плитку, надежно укрывающую столичную Крас­ную площадь, черную и прочную, на которой даже танки не оставляют следов. На Валааме особый, влажный воздух, и ли­шайники окисляют железо в породе до коричневой окалины, и острова кажутся красными, особенно на фоне замшелых елей, сосен и берез. Тут бестолково копать, например, яму под стол­бы, здесь поступают мудрее. Делается деревянный небольшой сруб, в центре которого устанавливают столб, а свободное про­странство засыпают диабазовыми валунами. За 600 лет монахи не срубили ни единой сосны на островах. Для хозяйственных построек древесину привозили с материка. Никаких знаний не нужно, чтобы понять трудность восстановления леса на скаль­ном грунте. Здравый смысл и дисциплина.

130 лет монастырь на Валааме принадлежал Финляндии, сохраняя свою православную независимость от лютеранского го­сударства. В феврале 1940 года, когда после советско-финской войны стало известно, что архипелаг переходит к СССР, все иноки, спасаясь от безбожной советской власти, эвакуирова­лись в Финляндию, где основали Ново-Валаамский монастырь, действующий по сей день. В опустевших зданиях разместили школу юнг и боцманов. Была такая советская мода: отдавать ра­зоренные монастыри под воспитательные учреждения для де­тей преступников, или взрослым политическим, или умалишен­ным.

Через 50 лет после войны на Валаам вновь вернулась мона­шеская жизнь. К монахам приехал некий старик. Лицо его было ужасно. Оно было изрыто, как бывает изрыта воронками земля.

Старик был единственным, оставшимся в живых за годы войны выпускником одного из классов школы юнг. Его жизнь — живая иллюстрация для нынешних экскурсоводов.

Классу, где он учился, поручили содрать иконописные фрес­ки со стен главного собора. Ему предстояло уничтожить лик одного из основателей монастыря — Сергия. Мальчишек воору­жили длинными палками с намотанной на концах колючей про­волокой.

Наш герой, бездумно замахнувшийся вначале, вдруг оста­новился пораженный: святой смотрел на него с укоризной, словно живой. Палка с колючей проволокой медленно опустилась.

К нему подошла классная учительница и спросила раздра­женно:

— В чем дело? — Ее голос вибрировал от негодования.

— Не могу. Поглядите, он смотрит на нас.

— Глупости. Видишь, все работают и не боятся. Давай смелей! А не то на политзанятиях у тебя будут сложности.

Лишь только раз он провел колючкой по лику святого и упал в обморок. Все закончилось будто бы нормально. Правда, дразнили его «слабаком», но он тихо отмалчивался. Через год началась новая война. Будущих моряков пришлось эвакуиро­вать. Катер, на котором учеников класса перевозили на мате­рик, попал под бомбежку и затонул. Он был единственным оставшимся в живых. Когда после спасения он взглянул в зер­кало, то вновь потерял сознание: царапины на лице точно по­вторяли следы, оставленные им на иконе святого...