| Содержание |
|---|
| Метаморфозы |
| Страница 2 |
| Все страницы |
Надпись на Икшинском гидроузле: «Для сооружения шлюза № б выполнено работ: земляных—916 751 кубометр, железобетонных— 118 312 кубометров». И это сделано за три года без машин, одними руками. Впечатляет! Как впечатляет и другая стройка, но уже капиталистическая, в наше время — восстановление храма Христа Спасителя.
Сейчас Москва — как один большой вокзал с моралью жителей бывшей Хитровки. Единственный уголок отдохновения и порядка — храм Христа Спасителя и территория вокруг него. Глядя на эту воплощенную в камне красоту и мощь, думаешь: в какой же степени варварства нужно было находиться душе человека, чтобы решиться на уничтожение этой красоты? Были же революции в других странах, и не менее жестокие. Да, уничтожили французы Бастилию как символ насилия, но символы веры никому не приходило в голову разрушать. Люди вроде бы и не «превращались», как у Овидия, в животных, но их поведение говорит об этих метаморфозах.
Маленькое, несмышленое дитя, сердясь на неодушевленный предмет, причинивший ему боль, бьет его ладошкой; собака кусает угол дома, о который она невольно ударилась. У психиатров есть определение подобному поведению, простительному неразумным животным, малым детям. Не выдержало взрослое руководство страны блеска куполов другой, отличной от их собственной, веры, и сразу же схватилось за динамит...
И пошла череда материальных метаморфоз: храм Христа Спасителя — недостроенный Дворец Советов — открытый плавательный бассейн с подогревом воды в зимнее время — храм Христа Спасителя. Но не стали эти метаморфозы для людей власти надежным уроком: разрушено за последние десять лет больше, чем построено за семьдесят.
Хорошо, что этот храм из главного символа веры превращается в музей зодчества, живописи и упомянутого головотяпства. В нем выставлены подлинные исторические документы о всех его превращениях.
После осмотра выхожу на Волхонку, покупаю мороженое. Продавщица спрашивает:
— Понравилось?
— Очень,— искренне и горячо говорю я, удивляясь ее непосредственности. Обычно москвичи высокомерны.
«Что-то тут не так»,— думаю я про себя, и оказываюсь прав. Разговорившись, узнаю, что она геолог, потерявшая работу из-за повсеместного прекращения геологоразведочных работ. В Москве же, куда ее привез муж, она не может найти работу по специальности.
— Представляете, мне часто снится тайга, горные реки, где приходилось заниматься шлиховкой, от которой коченели руки и затекала спина. А как были умны камчатские лошади: опусти поводья, засни, а она привезет тебя к базе. Тяжелая работа, но нужная. Теперь моя цель — продать как можно больше мороженого!
Метаморфозы продолжаются...