Михаил Чижов

— Поймет ли? — вздохнул тогда Степнин, выслушав рас­сказ. И добавил: — А будут наши дети ходить к нам на могилу? Ведь сейчас этому так же надо учить, как учат таблицу умно­жения или Менделеева. Это страшно!..

Был этот день по-летнему солнечным и теплым. Прошедший намедни дождь смыл весеннюю пыль, оставленную сошедшим снегом, промыл почки на деревьях, и молодая листва дружно пошла в рост. Степнин еще раньше решил при хорошей погоде навестить тестя-фронтовика, лечившегося в пригородном сана­тории. Тот в свои 80 лет был крепок телом и ясен умом. За столи­ком, согретом солнцем в сосновом бору, они пили поминальный «Кагор», не спеша разговаривали и, казалось, что так хорошо всем и везде.

Вечером, возвращаясь домой в маршрутном такси, хотя ка­кое это такси, скорее — маленький рейсовый автобус, пришлось в который раз столкнуться с людским равнодушием. В автобусе стало плохо женщине. Она стонала, откинувшись на спинку си­денья, и голова ее, как у младенца, кренилась без сил на бок. Шофер и кондуктор, молодые парни, остановились у ближай­шего патрульного поста милиции, их в праздничный вечер было в городе много. Шофер попросил милиционера вызвать по мо­бильной связи «Скорую помощь». Кондуктор тем временем ко­пался в аптечке, пытаясь найти подходящее лекарство. Ему по­могала одна из пассажирок, молоденькая, миловидная девуш­ка, судя по разговору, будущий врач. Степнин подсел поближе, многие же разбежались на другие автобусы, не желая обреме­нять себя помощью ближнему. «Скорая помощь» все не появля­лась, хотя, по словам милиционера, была недалеко.

Прошло полчаса. Народу в маршрутке осталось совсем не­много, женщина, поддерживавшая больную, ушла. Степнин за­менил ее. Радовала его будущая врач своей участливостью и умением оказать конкретную помощь. Благодаря ее усилиям больной стало лучше, но временами боль возвращалась, и она опять закатывала глаза. «Скорой» не было еще полчаса. Тогда Степнин предложил отвезти больную в рядом находившуюся больницу.

Приближалось время праздничного салюта. В сгустившихся сумерках они подъехали к приемному покою.

— Не возьмем,— безапелляционно заявила необъятных раз­меров медсестра.

Будущая врач произнесла ряд медицинских терминов, при­званных усилить и обосновать просьбу о спасении человека.

— Вот если она жила бы в нашем районе, то взяли бы,— более дружелюбно сказала другая медсестра.

— Не возьмем,— внушительно оборвала толстая.
Стараясь быть спокойнее, Степнин достал правительствен­ное удостоверение и подошел ближе к медицинским сестрам:

— Если не возьмете, то об этом завтра будет известно ва­шему начальству, и вам не поздоровится. А под нос себе про­бормотал: — Видимо, действительно человеческая жизнь стала
не дороже копейки.

Сестры смутились. Появилось передвижное кресло. Кондук­тор и Степнин вынесли больную из автобуса и усадили в кресло. Двери приемного покоя закрылись. Все облегченно вздохнули.

«Мы напоминаем больное растение, на котором обильно раз­множаются паразиты, съедающие его без остатка. То ли садов­нику нездоровится, то ли ему не хватает времени опрыскать больное растение химикатами»,— думал Степнин, возвращаясь домой.

...К вечеру похолодало. Темные глазницы окон его квартиры невидяще смотрели в темноту. Одинокая ночь. Холодная тропа, от которой стынут усталые ноги.