Михаил Чижов

«Может, вот здесь бежал отец, бросая на бегу гранату? Ведь он участвовал в Свирско-Петрозаводской операции в 1944 го­ду»,— вспоминал Степнин рассказы давно покойной матери. Одно точно знал он, что не здесь погиб его отец, убитый в самом конце той мясорубки. Вдруг он заметил, что кучка мелких кам­ней, перемешанная с песком, имеет уж слишком округлую форму. Он пнул ногой. Песок высыпался, мелькнуло ржавое железо. Каска? Она была неглубокой, как немецкая, но все же это была каска: характерные ребра внутри для крепления защит­ного ободка подтверждали назначение этой «посуды». Степнин подарил ее экскурсоводу, молодой черноволосой женщине, по­обещавшей отвезти каску в музей Лодейного Поля.

«Экскурсия, поломка автобуса возле окопов, отец, наконец, каска, что-то есть в этом неслучайное, мистическое»,— размыш­лял Степнин.

Вскоре пришел другой, резервный автобус.

— Город Лодейное Поле в этом году отмечает свое трех­сотлетие, он старше Петербурга на один год и создан как посе­ление кораблестроителей будущего Балтийского флота Петра Первого,— эмоционально рассказывала экскурсовод.— Уже в 1703 году был спущен на воду его первенец — 28-пушечный фре­гат «Штандарт».

Говорила о строгих порядках, установленных царем на вер­фи. Так, за вызывающее, нецензурное сквернословие можно было угодить на виселицу. О хронической нехватке средств у Петра для постройки кораблей, которая с лихвой удовлетворя­лась открытием питейного заведения. В нем заработанные за неделю деньги пропивались в воскресенье.

«Нет, недаром, видимо, неортодоксальные историки назы­вают Петра Первого первым большевиком. А нынешние либе­ральные власти даже этот порок не могут использовать для пополнения государственной казны»,— грустнел Степнин. И как бы в подтверждение этих размышлений автобус въехал на та­кой раздолбанный мост с зияющими дырами, объезжая кото­рые он завилял, как опытный слаломист.

«Наверное, у иностранцев, проезжающих по этому мосту, душа уходит в пятки. А нам ничего, нам интересно: когда он развалится? Не в этом ли загадка русской души»,— думал Степ­нин.

Монастырь был зажат между озерами с лесистыми берегами и состоял из двух частей: Троицкий собор с необычной трех-шатровой колокольней и Преображенский, восстановленный не­давно после разрушительных набегов большевиков-безбожни­ков. Именно здесь, где чисто и светло, где монахи поливают из шланга дорожки и подстригают траву, стоит часовня. Сотни лет назад на этом месте иноку Александру явилась Троица. В истории рода человеческого только двум смертным являлась Троица — Бог, Сын и Святой Дух — ветхозаветному Аврааму, о котором исписаны многие страницы Библии, и ему. А что мы знаем об Александре Свирском? До недавнего времени — ни­чего!

Монах — слово греческое, обозначающее «одинокий» или «отшельник». Русский синоним — инок — человек иного мира, по образу жизни отличающийся от других, а не просто от­шельник в греческом варианте.