Михаил Чижов

Благодарностью светятся лица людей у восстановленных Святых ключей. Святые места — места рождения России.

Ой, ты Русь, моя родина кроткая,

Лишь к тебе я любовь берегу.

Весела твоя радость короткая

С громкой песней весной на лугу.

Приезжайте к Святым ключам, познайте есенинскую Русь, свои истоки. Попытайтесь заглянуть в свою душу. Родина от родников неотделима!

После бесед со Степниным, как-то вечером, вернувшись до­мой, я в случайном разговоре услышал дурную весть: Тимка повесился. Защемило сердце, до дурноты стало тяжело на душе. Давно знал я этого улыбчивого мальчишку с добрыми глазами. Недавно ему исполнилось семнадцать лет.

С пяти лет Тимка терпеливо нянчился с молочным своим братиком, пренебрегая мальчишескими дворовыми играми. Он строго выполнял наказ матери. Отец его пропал где-то на слож­ных, извилистых дорогах невнятных рыночных реформ, и мать вышла замуж во второй раз.

В однокомнатной квартире Тимке с молодым отчимом жи­лось несладко. Но невзгоды, казалось, не влияли на его харак­тер: он оставался на редкость уважительным и здоровался с неизменной улыбкой на обветренных губах.

— Как брат? — спрашивал его я при встречах.

— Хорошо,— отвечал Тимка, лучезарно щуря рыжеватого цвета большие глаза.

— Как твои дела?

— Прекрасно.

Потом они переехали в другую, большую квартиру в том же квартале. Но даже при редких встречах Тимка был обходите­лен, издали здороваясь. И вот на тебе. Говорили, что пристрас­тился курить план. Видимо, накопилось неведомое напряжение, непосильное для его нежной души. Кому излить боль в душе? Матери, с которой он уже обменивался только несложными фразами, а порой лишь междометиями? Отчиму, с головой ушедшему в свой сомнительный бизнес и едва замечавшему даже родного сына? А тут еще несчастная, по его мнению, любовь к заносчивой девчонке.

Где родная, всё понимающая душа? Где мудрые старцы, свободные от условностей безумного мира? Духовный вакуум.