| Содержание |
|---|
| Мама |
| Страница 2 |
| Страница 3 |
| Все страницы |
Страница 2 из 3
«Ложась спать, вспомни, что ты сделал хорошего за день». Такую привычку имеют немногие.
Война рентгеном проявила всех и вся. Из-за большой семьи у нас не было на постое эвакуированных. Правда, многие из них, живших рядом, приходили к нам, и мама всегда давала им еду. Особенно она жалела ленинградских блокадниц. Жили мы недалеко от Окского моста, который часто бомбили немцы, и разрывы бомб крепко сотрясали наш маленький частный дом. А один раз неразорвавшаяся бомба в метре от угла дома вонзилась в землю, образовалось глубокое отверстие. Дом подпрыгнул и опустился, к счастью, на место. Утром отец спокойно засыпал дыру землей. Так и лежит этот кусок немецкого металла в нижегородской земле. Наверное, наши военнопленные при изготовлении не вложили в эту бомбу взрывчатку.
Голод, большая семья. Помогла выжить вера в Победу и... корова, за которой ухаживала мама, да и мы, дети, помогали ей в этом. С малолетства я полюбил смотреть в огромные, карие коровьи глаза, полные затаенной грусти и мудрого превосходства над людьми и окружающим миром. Она смотрела на меня вбок, не отвлекаясь от своего главного занятия, еды. Жевала, чтобы передать силу жмыха и этих, казавшихся мертвыми, травинок молоку. И потому, наверное, она была худа, что не заботилась о себе, а только о нас, полуголодных детях.
— Субботка, Субботка,— ласково шептал я ей, гладя коричневую шею и мощные костистые выступы спереди. Родители купили ее в субботу, да так и нарекли на кратком семейном совете. Взгляд ее с вековой задумчивостью отражал тени садов с райскими птицами, царские терема, глаза Конька-горбунка и другие образы любимых сказок, лишь стоило напрячь воображение. Хотелось смотреть в эти глаза часами, чтобы поймать неуловимый огонек, мелькающий обычно при виде подсоленного куска ржаного хлеба. Ах, как деликатно и не жадно она его ела, слизывая немногочисленные крошки с моей еще маленькой ладони.
Я часто ездил с мамой на сенокос за Волгу, где над лугами пели жаворонки, а в заливных лугах рассекали зеленое травяное безбрежье куропатки. Синее небо, необозримый простор, в речных заводях цвели белые и ярко-желтые кувшинки. Мама с другими женщинами ворошила траву, скошенную ранним утром мужчинами. Подсыхающая трава — это еще не сено, она продолжает сохранять бродившие в ней утром соки, под жарким солнцем улетающие сладким дурманом вверх. И я, ослабевший от всех переполнивших меня впечатлений и запахов, медленно вползал в единственный шалаш, крытый травой, и, сладко вздрагивая, засыпал крепким сном.
Когда и с кем это было? Да и было ли?..
Комментарии