| Содержание |
|---|
| Сурки |
| Страница 2 |
| Страница 3 |
| Страница 4 |
| Страница 5 |
| Страница 6 |
| Все страницы |
Знакомое еще не есть познанное.
Гегель
Как-то ранней весной Павлов получил приглашение на фото-охоту от знакомого режиссера фильмов о диких животных. Тот увлекательно рассказывал, как на припеках, только освобожденных от снега, появляются еле живые после зимней спячки ослабевшие сурки. Они, подчиняясь вековому инстинкту, встают словно колышки и, наглотавшись пьянящего свежего воздуха после душной норы, падают как подкошенные от переизбытка кислорода в крови. Очухавшись, снова встают и снова падают как хмельные. Сурки теряют бдительность, обессиленные от зимней неподвижности, и подпускают к себе людей на очень близкое расстояние.
— Говорят, кое-кому удавалось их даже потрогать в этом состоянии, но, думаю, что это враки,— подытожил режиссер.
— Организуем день сурка, как делают американцы,— согласился Павлов.
Не только потому, что хотелось посмотреть на интересных зверьков, но прежде всего его властно потянула жажда путешествия, короткого, в один день, но путешествия. Новые люди, общение с ними, не известные ранее места, впечатления — все это привлекало Павлова постоянно. Еще в школе он мечтал стать геологом, начитавшись романов Арсеньева, Федосеева и посмотрев фильм «Неотправленное письмо» с несравненной Татьяной Самойловой. Не сбылось. Не распорядилась судьба так, как хотелось Алексею, да и поездить по стране пришлось совсем немного. Производство, на котором он работал, требовало выполнения плана, накрепко привязывая к себе.
Отправились в путь вчетвером. Сергей — режиссер, двоюродный брат его Максим — студент, молодая девушка по имени Вера — охотовед и Павлов. Неспешная, на «Газели», трехчасовая дорога располагала к разговорам. Выяснилось, что сурков, или байбаков, привезли 20 лет назад с юга Ульяновской области для расширения мест их обитания. И здесь, на самых северных в России участках степей, они хорошо прижились.
Вид разрушенных ферм, умирающих деревень, мелькающих за окном то здесь, то там, естественно, привел к вопросу: «Почему так все быстро развалилось: Союз, промышленность, деревня?»
—Нам стало скучно жить,— начал Сергей. Отец мой — высокопоставленный чиновник, правоверный коммунист со стажем. Но мы, дети, не познавшие тягот разрух, войн, восстановления, жили довольно прилично. Нас, детей обеспеченных родителей, распирало от мыслей, что там, за «бугром»? Сначала хотелось красивых импортных вещей, машины, необычных развлечений, увлекательных путешествий и невероятных приключений. Советский строй нас стеснял, останавливал, учил скромности, а так не хотелось этому учиться. Мир был узок. Мне, ученому-биологу, хотелось контактов со своими коллегами на Западе, книги которых мы изучали в университете. И когда Горбачев, а потом Ельцин продекламировали: «Долой железный занавес. Гласность, перестройка, новые экономические отношения, рынок»,— мы к этому были внутренне готовы и с благодарностью восприняли эти призывы, не задумываясь о последствиях.