Михаил Чижов

Ее новой хозяйкой стала пожилая, полная женщина. В квартире на шестом этаже все было предусмотрено, чтобы кошка не убежа­ла. Здесь не было форточек в том виде, как в старом доме. Окна с двойными стеклами открывали, оставляя лишь маленькие щели, через которые пополневшей Бранке было не протиснуть­ся. В знак протеста она метила мочой углы, справляла большую нужду на кровати. Но потом, видя заботу и терпение хозяйки, привыкла так, что она стала ее единственным другом во всем мире. Когда инстинкт бушевал в ней с прежней силой, она нахо­дила комок бумаги, брала его в зубы и бродила, мяукая по квартире, пытаясь пристроить комок в безопасное место.

Приезжала еще какая-то молодая женщина: она лечила Бранке уши, в которых завелись клещики, капала в уши воню­чую жидкость, подобную той, больничной. Становилось легче, но все равно Бранка недолюбливала молодую женщину.

Так прошло четыре года. И тут как-то Бранка все же улиз­нула и по карнизу забралась в чужую квартиру, где хозяев не было. Она слышала расстроенный голос своей хозяйки, расска­зывающей что-то по телефону, и вернулась. После этого слу­чая окна, когда было жарко, не закрывались. Ей стали доверять.

Уже две недели как нет пожилой хозяйки. Кошке кажется, что это навсегда, и она, тоскуя, бродит по квартире, непрерывно мяукая, словно предлагает откликнуться. Ласки молодой женщины ее не успокаивают, а раздражают с еще большей силой.

Поздний осенний вечер. На подоконнике сидит крупная чер­ная кошка и тоскует. Оживленная ранее, мостовая пустеет. Но­вая хозяйка смотрит телевизор в другой комнате.

«Я вернусь, когда ветер принесет запахи старой хозяйки»,— вероятно, подумала Бранка и прыгнула в открытое окно, при­жав маленькие уши к широкой голове, как делал в бою ее лю­бимец, рыжий кот.

Что это было? Неистребимое стремление к свободе или неутоленная тоска о пропавшем друге? Мы этого не узнаем.