Михаил Чижов

Еще закон не отвердел,

Страна шумит, как непогода,

Хлестнула дерзко за предел

Нас отравившая свобода.

С. Есенин

Белесое солнце. Сладковатый, осенний запах сухой прело­сти, напоминающий запах сушеной вишни или, точнее, раздавленных вишневых косточек. Волнующий и неповторимый аромат выжженной солнцем неоглядной воронежской степи. Сла­бый ветерок шуршит остатками травы. Невдалеке зеленое поле озимой пшеницы, через которое по утоптанной тропинке идут два мужика с котомками за плечами. Три цвета осени: желтый, серый, зеленый. Сухо.

Полустанок в бескрайней степи. Вокруг ни единого домика. На железнодорожной остановочной платформе два мальчика, жестикулируя, обсуждают проносящиеся мимо поезда — гру­зовые и пассажирские. Спрессованный воздух заталкивает на­зад слетающие с губ слова, они смеются от необычности ис­пытываемых ощущений, а надутые ветром рубашонки приятно щекочут тело.

Щенячий восторг свободы. Не слышно привычных одерги­ваний и нравоучений взрослых, вообще кругом ни души. Там, где-то далеко, в десятке километров отсюда, родительский дом, покинутый пару часов назад. Несколько домов на умирающем хуторе, а в одном из них усталая от непосильной работы на огороде и в хлеву мать и вечно раздраженный от недостатка денег отец.

Ежедневная крестьянская работа привычна братьям. С утра заполнили колодезной водой бочки, стоящие под сливом с крыш, привезли на велосипеде из соседнего села хлеб. Часто прихо­дится пропалывать сорняки. Это летом. Весной и осенью копают огород, носят в ведрах навоз, убирают урожай. Зимой чистят от снега дорожки и круглый год ухаживают за коровой и курами. Старшему из братьев двенадцать лет, младшему — восемь.

Частенько, набегавшись, младший кричит, вбегая в дом: «Мама, дай поесть!»

Как благодарит Бога в это время Анна, что у них есть коро­ва, и она в любой момент может спокойно ответить: «Сбегайте в погреб и налейте молока». Иногда они морщат нос, и мать говорит старшему сыну: «Сделай салат. В огороде все для этого есть».