Михаил Чижов

Здесь с этим тоже не густо. Хорошо, что к тому неспокой­ному времени осталась мать в этом умирающем доме, чудом сохранившимся в годы войны. Дед его строил, а теперь он стал их единственным пристанищем. Они приехали сюда еле живые от страха и голода, бросив все нажитое на ставшей чужой зем­ле, и думали, что страшное позади. На радостях она родила еще одного. Муж стал работать трактористом в колхозе. Но вско­ре и тот развалился. Потом они похоронили Аннину маму, ска­завшую перед смертью: «Ты не ругай его: он не виноват. Живи­те дружно. Это самое ценное в наше время. Детей надо вырас­тить.— Потом, помолчав, добавила: — Жалко мне вас».

Тяжелый крестьянский быт захлестнул их с головой. Одного сена на зиму надо заготовить три тонны. Никто и нигде в этом мире не ждал их. Никому не нужны были они и их усилия, кроме них самих. Свобода...

Приезжала как-то Аннина институтская подруга.

— Хорошо-то как у вас, Боже ты мой!
Анна лишь грустно улыбнулась.

— А в Воронеже холодную воду дают два раза в день: утром — с шести до десяти и вечером — с семнадцати до двадца­ти двух. Горячей воды с мая до холодов нет.

— Где ты работаешь? — спросила Анна.
Подруга заметно смутилась:

— Продаю фрукты на рынке.

Стоило учиться в институте, чтобы стоять за прилавком.

— Свобода: хочу — работаю, хочу — нет,— язвительно сказала подруга.

— Хочу — помираю,— в тон ей добавила Анна.

Грустноватой получилась эта встреча. Старенький черно-бе­лый телевизор вещал о сбитых вертолетах Российской армии в Чечне, и сердце матери тревожно билось за судьбу своих сы­нов. В сельской школе учат так, что без репетиторов и без денег получить высшее образование невозможно. Значит, Чечня. Кем они будут, если останутся живыми? Батраками на этой плодо­родной земле, которая, без сомнения, скоро станет чьей-то соб­ственностью? Мелкими рыбаками, как отец, пропадающий це­лыми днями на Хопре?

Нищие мы, нищие! Готовые сорваться слезы высыхают — пора идти доить корову...

Братья стоят на платформе, и неведомы им страхи и опасе­ния матери, неведома их будущая судьба. Чужая, непонятная жизнь проносится мимо них с огромной скоростью, не затраги­вая их чистые порывы. Последний день лета. Завтра в школу. Волнующие степные запахи щекочут ноздри. Сейчас они вдво­ем сядут на отцовский велосипед, и он, вихляя под недостаточ­но уверенными усилиями малолетнего ездока, понесет их к един­ственно родному и теплому месту на земле.