Михаил Чижов

«Надели бы еще марлевые повязки на свои самодоволь­ные...»,— вдруг неприязненно подумала я, ощущая себя неза­служенно и глубоко униженной. За стеклом сидел молодой блон­дин, который, не стесняясь, уже отрывал корешок квитанции на возврат заграничного паспорта, не начав даже собеседова­ния. Значит, кто-то там, наверху, в прямом и переносном смыс­ле, давно решил нашу судьбу, а эти молодые люди, тыча холе­ным пальчиком в список, в котором в основном были прочерки, лишь доводят до нас ломаным голосом высшее мнение.

— К кому вы едете? — для проформы спросил он.

— Хочу повидать сына и внучку.— Митька стоял рядом, на­пряженно вслушиваясь в разговор.

— Вы замужем?

— Да.

— Почему муж не хочет ехать?

— У него много работы.

Я говорила быстро, и он, недостаточно хорошо знающий рус­ский язык, переспрашивал. Да и трудно было говорить через щель. Ему, видимо, надоело это, и он кратко подвел итог:

— Вот и вы можете остаться в США, как остался ваш сын, когда приезжал по гостевой визе.

— Что ж ваши хваленые спецслужбы не в состоянии выпроводить женщину с сыном? — съязвила я напоследок.

— У нас свободное общество и нет регистрации приезжих в местных органах власти,— торжественно объявил он, бесконечно гордый за свою страну.— Кроме того, вы не доказали, что у вас есть состояние и крепкие связи со страной своего проживания,— и просунул в щель стандартную бумагу с отказом, содер­жание которого больше напоминало инструкцию для сотрудника консульской службы.

Ощущение было такое, будто тебя раздели догола, намаза­ли дегтем и обваляли в перьях.

Расстроилась я чрезвычайно. На Митьке тоже не было лица, так он был разочарован. Кстати, из всех моих собеседников в зале ожидания визу получил только учитель английского языка.

Махнули мы в трактир «Елки-палки», что встречаются ныне в Москве чуть ли на каждом углу, и пообедали с расстройства на тысячу рублей. По «телеку», висевшему под потолком трак­тира, мы узнали, что присутствовали при историческом собы­тии новейшей России — убийстве губернатора Магаданской об­ласти. «Года три не была в Москве, и на тебе, сразу вляпа­лась»,— с иронией думала я. А открытое общество в России уже давно, лет десять. Вон сколько китайцев, казахов, армян, гру­зин, азербайджанцев — жителей суверенных государств — без виз приезжают к нам, живут припеваючи, и никто не собира­ется возвращать их на родину. Да и насчет убийств тоже стало свободно и открыто, как в Америке,— там убивают президен­тов, у нас — губернаторов. Запросто и без последствий».

Я даже заказала 100 граммов водки, но выпить смогла лишь половину: такой был упадок сил. Официантка не имела права убирать невыпитую рюмку. Так и стояла она, недопитая, весь обед как символ «открытого» общества.