Михаил Чижов

Вот стоит передо мной бутылка с жидкостью цвета лимона: ликер де орухо. Нет, я - не ярый почитатель Бахуса, но быть в стране, вино которой любил Эрнест Хемингуэй, и не попробовать хоть несколько марок из сотен, что украшают витрины магазинов и ларьков. Когда я, начитавшись Хемингуэя, пришел в магазин, а они все в Испании называются супермаркетами, несмотря на размеры, и спросил орухо, то пожилая хозяйка засуетилась, приняв меня за специалиста, пусть даже и зарубежного. Рассыпая мелким бисером быстрые каталонские слова, она повела меня к дальней стойке, на которой красовались бутылки с крепкими напитками.

-О, орухо, - произнесла она со значением и закатила черные оливковые глаза, и заговорила быстро и непонятно. Из многочисленных словесных бусинок я поймал лишь одну - «Галиссия».

-Галиссия, - сказал я с облегчением, потому что обманывать доверчивую испанку своим видом винного знатока мне стало в тягость.

-Орухо, - повторяла она вновь и вновь и с любовью посматривала на меня. Когда она назвала цену, я понял истинную причину ее интереса ко мне, но отступать было поздно: марку знатока надо было держать, во что бы то ни стало…

Начало некоторой тревоги я испытал, просматривая с сыном видео запись корриды. Когда снимал, то движимый лишь профессиональным чувством полнее и качественнее отразить эту национальную испанскую забаву (так мне казалось в то время), я не вдавался в мелкие детали, да и времени на это, разумеется, не было. Вокруг неистовствовала толпа, гремели аплодисменты, ревели быки, пронзительно пели музыкальные трубы современных глашатаев. Но, когда я вгляделся в записи на страшную пику, напоминающую острогу, которую пикадор с лошади втыкает в холку быка и настойчиво вкручивает и вдавливает ее в тело несчастного животного, мне стало не по себе. А, увидев увеличенные экраном телевизора острые зазубрины шести дротиков, втыкаемых бандерильеро с легкостью волшебника в ту же рану, я спросил себя: «Зачем?» - и не мог дать ответа. 

-Зачем они мучают, а потом убивают быков? – спросил меня жалостливым голосом взрослый сын, как будто прочитав мои мысли. – Ведь можно же отпустить их после представления.

-Такие раны уже не затягиваются.

-Тогда зачем это показывать людям?