Михаил Чижов

Действительно, зачем? Да, мы выращиваем коров, быков, свиней, кур для пропитания, да мы убиваем их для этой цели, но стараемся сделать это в отсутствии тысяч глаз, в некоторых из которых можно заметить при этом отсвет садистского интереса. Только тогда я понял неистовость тех, кто протестовал против корриды. Выйдя из туристического автобуса, доставившего нашу группу на зрелище, мы были буквально оглушены громкими криками и боем металлических ложек по кастрюлям. Сто или полторы сотни людей, окруженных полицейскими, стояли на противоположной от цирка стороне улицы и выкрикивали непонятные нам слова в перерывах между боем в барабаны и кастрюли. Вначале я решил, что это aficionado – страстные болельщики, фанатики боя быков. Мимо меня прошла женщина с кастрюлей и демонстративно перед моим носом постучала ложкой в кастрюлю, а потом покрутила ею у своего виска и облила меня уксусным взглядом. Какой-то парень на мотоцикле, притормозил у мусорного бака и кинул в него нечто, взорвавшееся петардой через несколько секунд. Загорелся мусор, повалил едкий дым. Полицейские не замедлили с прибытием и пытались привлечь к ответственности худощавого мужичка, но мы, как свидетели отстояли несчастного, показав руками, что настоящий виновник давно смылся. Один из стражей порядка пришел с огнетушителем, но не смог его задействовать. «В этом секторе государственности отличий от России немного, - с усмешкой отметил я, - также, как у нас, пытаются заграбастать первого встречного и плохо знают технические средства защиты». Только войдя на трибуны цирка, и не увидев кастрюльщиц, я понял, что они полная противоположность фанатикам корриды.

Уже тогда коррида своим сценарием напомнила мне заезженную патефонную пластинку. Цель представления до примитивности проста: убить за вечер шесть рослых, сильных быков, чтобы на каждого матадора пришлось два быка. Вот представьте.

Два трубача выдувают гимн открытия.

Открываются ворота, и выбегает бык. Рева трибун, хотя и заполненных лишь наполовину, для быка достаточно, чтобы остановить его в недоумении и заставить крутить в ярости крепкой головой.

Но бык должен бегать. И тореро разогревают его. Они выскакивают по очереди из-за специальных щитов (4 шита по окружности арены), взмахивая розово-оранжевыми плащами, на которые бросается бык. Двухметровой высоты борта окрашены в ярко-красный цвет, и я понял, что не на цвет бегут быки, а на движения ненавистных ему людей. Цвет – это так. Средневековая экзотика, как и сама коррида. При первой же опасности тореро прячутся за загородки.

Выезжают на лошадях, забранных с боков в пластиковые щитки, два пикадора. Лошади быку, видимо, еще более ненавистны, чем люди, и он, не раздумывая, тут же вонзает свои загнутые в бок и кверху рога в пузо меланхоличной лошади. Пикадор втыкает свою ужасную пику в холку быка и ввинчивает ее как болт, отжимая быка от лошади. На могучей шее быка появляется бордовая кровь. Он заметно слабеет. Искусство пикадора состоит в том, чтобы у быка остались силы, иначе тот может стать вялым, и матадору потом уже нечего делать, не в прямом, конечно, смысле.