Михаил Чижов

А теперь, тесно прижавшись друг к другу, мы сидим в сгу­щающихся сумерках на склоне, ожидая трамвая. Свежий вете­рок, шурша сухой травой, бежит вниз по съезду к Окскому мосту, а навстречу ему, натужно гудя, взбираются тяжело груженные грузовики-«полуторки», освещая нас светом мало­мощных фар. Изредка попадались ленд-лизовские студебеке-ры, мощные и высокие, они казались стройными по сравнению с приземистой «полуторкой». Наконец вдали сверкал циклопов глаз трамвая. Старинные, двухвагонные, с деревянными скамья­ми, мотающимися из стороны в сторону железными ручками на кожаных ремнях, постоянно незакрытыми дверями, трамваи имели наверху, как паровозы, один мощный прожектор. Вечер­ний час пик послевоенных лет. Трамвай — единственное в то время средство передвижения. Мы разглядываем пассажиров, они для нас все на одно лицо, за душой мало опыта. Взрослая, малопонятная жизнь течет мимо нас, и слава богу. Всему свое время.

Вот здесь, летом, мы легко запрыгивали в почти остановив­шийся трамвай, но это было небезопасно: в ту пору трамвай­ные пути располагались на середине съезда, разделяя потоки машин, струящиеся в разные стороны. Нам лень было идти с Гребешка на конечную остановку трамвая, находившуюся на Прядильной улице. Мы кубарем скатывались по склону съезда и поджидали трамвай почти напротив своего дома. Для безопас­ности были разработаны железные правила. Спрыгивать или за­прыгивать только на заднюю площадку. Мы заметили, что она находится позади колес, под которые, значит, ноги не попадут. При спрыгивании — встать на нижнюю ступеньку лицом к дви­жению, держась левой рукой за поручень, оглянуться назад, вблизи не должно быть машин. Прыгнуть недалеко и не близко от трамвая и уже в прыжке начать движение ногами, как при беге, и бежать после приземления, постепенно сбавляя ско­рость. Чем выше скорость трамвая, тем быстрее приходилось бежать, чтобы уравнять скорость, иначе сила инерции могла запросто сбить с ног. Особым шиком было стоять в 10 метрах от остановки и при начале хода трамвая бежать рядом с ним, ускоряясь, схватить поравнявшийся поручень и резко вбросить тело на ступеньку.

Едва-едва успевали уплыть освещенные прямоугольники окон трамвая, как мы бросались к рельсам, чтобы поскорее увидеть результаты.

—Какой горячий! — кричали мы разом, перекатывая «же­лезяку» с руки на руку.

Что же происходит в гвозде под действием тяжести? Теп­ло ассоциировалось с огнем, а тут? Жизнь преподносила загад­ки, и ответы мы старались найти сами, размышляя вслух.

—Это из-за трения он нагрелся. Я знаю,— кричал Юрка.— Ведь когда трешь ржавый гвоздь о кирпич, он нагревается.

—От давления,— авторитетно заявлял белобрысый Борь­ка.— Отец работает штамповщиком на заводе, он говорил: «Де­тали из-под пресса выскакивают как пирожки горячие».

—И то, и другое,— философски подытоживал Сашка.

—А сплющивание? — робко спрашивал я.

—Дурак! Причем здесь это,— оборвал меня брат.