Михаил Чижов

Артем Боровков последние дни весны был весьма неспокоен. Успешный делец, прожженный спец и не пьянеющий кутила кожей чувствовал приближающиеся неприятности. Будто зоркий, но невидимый глаз, как объектив камеры наблюдения, сопровождал его повсюду, где бы он ни находился. И на строительной площадке, и в своем кабинете, и в других: начальственных или кабинетах друзей по бизнесу, и просто на улице, и даже за рулем собственного автомобиля он непроизвольно оглядывался и озабоченно крутил круглой, по моде коротко остриженной, головой. Конечно, он знал и знал давно, что успех у властей, блеск и восторги СМИ о его строительной фирме «Спецстрой» на самом деле явления кажущиеся, что долг родному государству, скрытый подставными схемами, перевалил за несколько миллионов. Но, чтобы так томилась душа, а дурное предчувствие так «сушило» мозги!? Таких неясностей он себе никогда не позволял.

Может он зря беспокоится? Кому придет в голову обидеть почти двухметрового «амбала» с атлетически поджарой фигурой? Вид спорта, которому были отданы школьные и студенческие годы, хоть и принадлежал к дисциплинам легкой атлетике, но метание диска занятием было отнюдь не легким. Много тонн железа пришлось потягать в спортивных залах (да и сейчас он не забывал дорогу в «качалку»), чтобы иметь огромные кулачищи и широкие плечи.

Как почти все высокие люди, Артем с виду казался, угловат, неловок и даже простоват. Однако то была простота сытого медведя, греющегося на приглушенном тенью листвы солнцепеке, умеющего даже от безделья легко задрать любую живность, появившуюся в поле зрения. Расслабленная, вальяжная походка и плотно приклеенная к уголкам губ снисходительная, извиняющая улыбочка с особым шиком дополняли портрет «простака». «Простите, мол, ради Бога, что сильнее и выше вас, но что поделать, судьба», - как бы говорила прямоугольная его фигура.

Эти наигранные медвежьи повадки и улыбочку обожали женщины, особенно, как ни странно, хрупкие. Они прощали ему все: измены,  опоздания на встречи, а то и просто внезапный отказ от них, и даже синяки на теле от нежных прикосновений железных пальцев. Придет Боровков, потопчется с виноватым видом. Ну что взять с милого увальня и рубахи парня? И … прощение получено.

Что же до быстрого оформления важной бумаги в какой-нибудь чиновной канцелярии, то это для него, как семечки лузгать на завалинке: пришел, поглядел извиняющимися глазами на худосочную девицу сверху вниз, и та буквально млела под его любезным, солнечным взглядом.

С мужиками, особенно подчиненными, он был жесток и решителен, как с диском, который, как ни покажется странным, нужно мягко взять, раскрутить себя вместе с ним и забросить как можно дальше, вовремя разжав пальцы. Куда тогда девались снисходительность и внешняя угловатость? В делах, как и в секторе для метания диска, он был собран и цепок. Да и головой бог не обидел: мог отличить подставу от серьезного предложения.