Михаил Чижов

И вот, словно в душе прошел пожар, и его грозное, жаркое дыхание опалило нервы Артема Боровкова, натянуло их, как гитарные струны, легко отзывающиеся на малейшее прикосновение. Боровков стал раздражаться по любому пустяку. Какая-нибудь деловая бумага, не найденная в течение минуты, вызывала бурное негодование. В небольшой его конторе подчиненные передвигались неясными, смутными тенями, сжатые страхом.

Звериная интуиция, много раз выручавшая его, всегда толкала на принятие  упредительных мер. Его непотопляемость друзья сравнивали с айсбергом, о который разбился «Титаник». Что же сейчас беспокоит его, когда в портфеле куча заказов, а часть договоров уже в работе и идут по графику? Непогашенный долг? Поставщики комплектующих деталей? Качество этих самых деталей? Нет, все вроде в норме.

Тогда почему же ноет сердце, и не хочется заниматься делами? Вот это больше всего беспокоило Боровкова: ведь в тревожный период он был, словно челнок в швейной машинке «Зингер», а тут... Долгие минуты сиднем сидел он в удобном кресле и тупо смотрел во двор, как серая кошка, грациозно балансируя на старом покосившемся заборе, пробирается на крышу сарая, на которой нежатся молоденькие воробушки. Может, сейчас, для какого-то безжалостного ловца он тоже беспомощный воробей?

От молоденькой жены (на десять лет младше) он помощи и совета не ждал: тряпки, наряды, бесконечный треп по телефону, конкурсы красоты, тусовки с ровесницами, с такими же пустыми головами как у нее. Избалованная дочь родителей советских торгашей. Чего взять, когда двадцать пять?

Большего он ждал от этой женитьбы, но только в эти дни непонятного ожидания, Боровков понял, что опять ошибся в выборе спутницы. В студенческие годы схватила его за жабры бойкая девица, от которой он еле скрылся, как зверь от огня, даже не успев вовремя оформить развод. А тут другая напасть: богато, чисто, но…нудно и пусто. Поговорить не о чем. Даже детей не хочет иметь его нареченная. Пожить хочет для себя.

«Где были мои глаза и хваленый ум, когда выбирал? – сокрушался он, приходя с работы домой. – Может и ума-то нет у меня, а все это выдумки подчиненных лизоблюдов. Поддался на глупую моду брать в жены молоденьких девчонок. Да смазлива, да фигура точеная, модельная, мужики оглядываются, честолюбие тешат, а дальше что. Думал: испишу как чистый лист бумаги: сделаю помощницей и опорой. Вот дурак-то. Бумага рвется, чернила тут же обесцвечиваются. Души нет. Да, прав классик, что если дом к сорока годам не наполняется детьми, жизнь превращается в кошмар»…