Всякий раз, слыша слово «трущоба», я вспоминаю два случая из детства и юности. Они так или иначе связаны с нижегородской стариной. Той, очевидцем которой я стал.
С третьего класса после переезда на новое место жительства нам с братом пришлось каждодневно пользоваться трамваем. В середине 50-х годов прошлого века другого транспорта практически не было. В нагорной части города четыре маршрута №1, №2, №5, №9. Старший брат, вычитав из Ильфа и Петрова шутливую песенку, часто напевал, садясь в трамвай: «Шёл трамвай девятый номер, на площадке кто-то помер…».
Никаких автоматически закрываемых дверей, мягких сидений - деревянные скамьи, обитые лакированной рейкой. На высоких поручнях висят стальные кольца, за которые надо держаться при движении. Когда народа было немного, и кольца были свободны, они сбивались в одну сторону и неистово гремели, стукаясь друг о друга. Мелодия та ещё! Да, и трамвай мотало так, что «мама не горюй».
Подробнее... Отец был бондарем. Потомственным. Деревня, из которой он родом, издана славилась мастерами в изготовлении бочек и другой деревянной тары. Наверное, потому что долины реки Кудьмы славились отменными дубравами – наилучшим сырьём для изготовления бочек, баклаг, шаек, вёдер, лоханей, подойников, кадок. Всего того, что требовалось крестьянам в повседневном быту.
С переездом в город деду и моему отцу пришлось отказаться от привычного и любимого занятия, но разнообразным инструментом сарай был полон, словно та же бочка, набитая сельдями. И как такое богатство мальчишке не попробовать в деле? Делали с братом пугачи, скворечники, игрушечные деревянные автоматы в натуральную величину для игры в «Зарницу». Я даже пытался сделать лыжи, пользуясь инструкцией из книги о лыжном спорте 1952 года издания, но не нашёл длинного чана для запарки дощечек. С третьего класса началась лихорадка по выпиливанию ручным лобзиком из трёхмиллиметровой фанеры различных узорчатых заготовок, из которых собирали полочки, шкатулки, газетницы. У каждой тётки в деревнях висели на стенах мои с братом подаренные полочки, а них стояли фарфоровые слоники, статуэтки или просто лежали коробки спичек. Труд наш, если пользоваться современным сленгом, был востребован, и мы гордились своим умение.
Подробнее... Поколесил я по Нижегородской земле немало. В основном по служебным делам. И как бы ни кратковременны, ни насыщены делами были эти поездки, взгляд улавливал красоту земли русской. Вот один из запомнившихся видов в посёлке Варнавино.
В половодье кажется, что златоглавая часовня плавает в воде. Сквозь голые и серые ветви ещё не распустившихся тальника, ракит и другой прибрежной чащобы виднеется с крутой Красной горы яркая зелень сложной по форме крыши, над которой сверкает под лучами весеннего солнца золотая маковка с православным крестом. И уже не оторвать взгляд от скромного соснового бревенчатого куба с резным крыльцом, увенчанного, словно богатой боярской шапкой, навершьем из стилизованных килевидных закомар и золотом покрытого надглавка. Рядом поет свою неумолчную песню полноводная в эту пору Ветлуга, краса Нижегородского севера, принимая в свои быстрые, холодные воды столь необходимое реке пополнение – родник святого Варнавы, вытекающий из-под часовни. Вплеснет иногда благодарная река игристую волну на бревна сруба и побежит дальше, играя на солнце, к сосновому бору, к заливным лугам и плесам, к золотистым песчаным пляжам и косам, и где-то далеко, далеко сольется со своей старшей, знаменитой на весь мир сестрой Волгой.
Подробнее... |