| Содержание |
|---|
| Время Виктора Лихоносова |
| Страница 2 |
| Страница 3 |
| Страница 4 |
| Страница 5 |
| Страница 6 |
| Все страницы |
Страница 2 из 6
Нас звали в дорогу красоты природы, исторические города и памятные для любимых авторов места, и потому мы много путешествовали по необъятной стране. Авиабилет из Москвы до Симферополя стоил 33 рубля при стипендии в 40 рублей, а из степной, знойной и обдуваемой всеми ветрами крымской столицы до вожделенного моря в Ялте мчались за 3 рубля на скоростном троллейбусе. Мы свободно проходили через Спасские ворота в Московский Кремль, любовались Царь-пушкой и Царь-колоколом и фотографировались на их фоне. Без особых затей подходили к любой туристической группе, сопровождаемой грамотным экскурсоводом, и выслушивали лекцию из истории Москвы и Кремля. И ни один из милиционеров или попутчиков не считали нас потенциальным террористом, наркоманом, педофилом, сутенером, гомиком или проституткой. Мы могли, бродя по есенинским местам, в полночь постучаться в любой деревенский дом и нам открывались двери, и представлялся ночлег.
Это было время щелевидных шурупов, каждый из которых нужно повертеть в руках, прежде чем вкрутить в нужное и заранее подготовленное место. Время тогда имело больше счастливой возможности замедлять свой ход, а порой и останавливаться при виде развалин Херсонеса, Пантикапея или чтении любимейших авторов. Мы насыщались любовью к своей земле, к каждой травинке, что упорно лезла из неё, и время не обходило нас своим вниманием. Да, технические и социальные процессы были не так технологичны, как ныне, но воздух вокруг нас был пропитан свежестью индивидуальности, а не снобистской затхлостью индивидуализма.
Мы сохраняли счастливую способность ценить и радоваться успехам человеческого гения и по зову сердца могучей волной выплескивались на площади и улицы городов, празднуя его победы. Последней из них был полет Гагарина.
Следуя наследственным особенностям и достигнутым уровнем своего развития, мы могли стать видными инженерами, учеными, строителями, певцами, актерами, поэтами и писателями. И становились.
Один из нас, Виктор Лихоносов, пошел дальше других. Из его ровесников, писателей 1936-1937годов рождения в «Советском энциклопедическом словаре» 1981г. издания, наряду с ним, можно найти лишь имена Валентина Распутина, да Александра Вампилова.
Но начинал он путь по жизни так же, как все. Или почти все. Отец, железнодорожный рабочий, погиб на фронте. Детские и школьные годы прошли в частном доме на окраине Новосибирска. От голода спасала корова – кормилица, которую держала мать. Бабушка и Витя не оставались в стороне от семейно-бытовых забот. Игра в футбол тряпичным мячом, ножички, чеканка и другие дворовые игры. Самозабвенное увлечение с 9-ого класса театром и участие в серьезных театральных постановках самодеятельного театра «Красный факел» в Новосибирском дворце пионеров. Роли Хлестакова, Счастливцева, Бобчинского так захватили душу, что вместе с другом и одноклассником Ю. Назаровым поехал в Москву поступать во ВГИК… И не поступил, возможно, из-за того, что были проблемы со слухом. Юрий Назаров поступил и, как мы знаем, стал народным артистом России. Ещё одно яркое подтверждение обыденности и исключительности того времени, о котором идет речь.
Первая, уже не детская обида на себя, высшую степень которой он позднее выразит замечательной фразой: «Он так обиделся, что не мог никому смотреть в глаза», погнала прочь из огорчившей его Москвы на Кубань. Почему Кубань? Нет внятного ответа, лишь сейчас Виктор Лихоносов раздумчиво говорит: «Это был знак судьбы…». Нам же, его читателям и почитателям, обстоятельный ответ и не нужен. Кубань, так Кубань.