Михаил Чижов

Фаина Фаизова, по прозвищу Фафа, данному ей по первым буквам имени и фамилии еще в детском садике, наконец-то выкроила время для   поминовения своих близких родственников. Не часто она это делала, и, оправдываясь, прежде всего, перед собой и частично подругой, с которой шла в утренний час по пустынному кладбищу, по сорочьи тараторила, приводя в сотый раз известные оправдательные доводы.

И живет-то она в другом городе, и муж-то у неё больной, а, если вырвешься на родину, мать надо навестить, дочери помочь и с внуком понянчиться. В общем, все как в известной поговорке. И поговорка, и вина своя ею прекрасно осознавались, и потому тревожили совесть Фаю, приводя в непонятное волнение.

Ольга, испытанная и верная подруга со студенческих лет, молчком шла рядом и только деликатно кивала головой в знак согласия. Она постоянно была в курсе всех дел Фаи, старых и новых и не считала нужным пускать слова на ветер. Молчание Ольги Фафа считала оскорбительным и обидным отступничеством, а кивки - недостаточным согласием с её трудным положением.

Нервничала она ещё из-за того, что проспала, и очнулась лишь от звонка обязательной Ольги. И во вчерашней обыденной суете,  и в нынешней спешке Фафа не исполнила обещанного и не пригласила в этот день кого-нибудь из своих соотечественников, хорошо знающих мусульманские обряды и молитвы, чтобы прочесть их на могиле. В прошлое посещение она мысленно обещала праху отца это сделать.

Из-за этих терзаний, тщательно скрытых болтовней, она пропустила поворот к могиле отца. То была татарская часть огромного кладбища, стихийно возникшего в годы войны для захоронения умерших воинов в бесчисленных госпиталях тылового города. Ограды напирали одна на одну и порой смыкались в непрерывную линию, пресечь которую можно было, лишь хорошо зная, особые приметы, легко забываемые при редких посещениях. Время стирало их из памяти, как бы старательно они не заучивались. А от зубрежки, вот странное дело, даты, приметы слипались в единый, неразличимый ком, болезненно давящий на сознание. Житейские мудрости, что опыт не пропьешь и не заменишь, а повторение – мать учения, также наступали на Фаю со своими колючими выводами, повышая градус нервности.

-Стой, - приказала она Ольге и нервно нахмурила маленький и низкий лобик.

Подруги были на редкость эффектны и похожи друг на друга. Стройны, высоки и гибки. Но если Фафа напоминала узкую и тугую ременную плеть, свитую из темных шкур татарских коней, то к Ольгиной стати более подходил вариант растительных, упругих плетей. Лиан, например.

Узкие глаза Фафа исключительно редко открывались на полную ширину. Будто когда-то прищурилась она, дабы песок пустынь не засыпал их, да так и остались они узкими в ожидании следующих пыльных бурь. Они же, жаркие и беспощадные самумы, окрасили кожу вечным и несмываемым светло-коричневый цветом так, что вечно загорелый вид её отдавал отпуском к южным морям.