Михаил Чижов

Володька Пастухов и Женька Петухов отдыхали на скамеечке возле коммунального дома в небольшом, по нынешним меркам, уездном городке на Среднерусской возвышенности. Друзьями они считались: не разлей вода. Сблизило их непритязательное, если не сказать, легкое, отношение к жизни, наметившееся в годы совместных мучений в средней школе, и подкрепленное в дальнейшем совместной работой, да похожесть фамильных окончаний, подарившая им несмываемые и незабываемые кликухи: Пастух, да Петух. Такое родное, близкое и русское слышалось в этом «ух», что  плохо слышащие земляки при разговоре часто путали их фамилии и переспрашивали, уточняя, Петух, все-таки, или Пастух.

Формы же их расходились диаметрально. Рыжеватый толстяк Пастухов напоминал готовый к бомбометанию дирижабль. Все у него было толстым и массивным: нос, щеки, живот, руки и ноги. Особо выделялась нижняя губа, напоминающая свежеиспеченный пшеничный рогалик, по степени изогнутости которого легко определялось настроение хозяина.

Петухов – черноволосый человечек небольшого росточка напоминал задиристого банкивского петушка, постоянно готового к бою. Быстрый, скорый на «крыло» и ногу, он уже с детства пребывал в постоянном движении, будто искал навозную кучу, как неведомую страну Эльдорадо, из которой можно нагрести не одну сотню жирных червяков, то бишь золотых монет.

Шофер Пастухов принципиально не ходил пешком, что, впрочем, характерно для всего водительского сообщества. Он считал такой способ передвижения оскорблением для себя, шофера профи, и потому райпотребовская «Газель» в свободное от работы время всегда стояла во дворе их общего дома, в любой момент готовая верно служить неразлучным и в отдыхе, и в работе друзьям. Вот и сегодня, возвращаясь после работы домой, взяли они по литровой бутылке пива (от водки решили хоть денек отдохнуть), чтобы встретить весну, столь прекрасно украшенную солнечным, пригожим и теплым деньком.

Что мог предложить им, тридцатилетним, для отдыха и развлечений родной городок? Ничего! Не ходить же, в самом деле, на молодежную дискотеку, где кривлялись пьяные подростки, или в краеведческий музей,  нашедший приют в бывшем купеческом, дышащим ныне на ладан особняке, чтобы разглядывать пыльные, побитые молью кафтаны купцов. Единственная библиотека и та сгорела от нарочно брошенного обиженным читателем окурка. Уж очень принципиальной была старушка заведующая, она же и единственная работница храма знаний. Жители городка очень осуждали её строгости при выдачи книг. Клуб, построенный полвека назад, так износился, что его закрыли по причинам безопасности. Что еще оставалось, кроме пива, вина и водки, этой извечной русской тройки, вывозившей мужиков на широкое поле кулачных боев, сотрясавших городок. Где там Древний Рим и Карфаген, гугеноты и католики Варфоломеевской ночи, опричник Кирибеевич и купец Калашников? Незаменим в тех битвах был громадный Пастухов, а Петухов по обычаю путался под ногами, да подначивал. Тем и жили, и вовсе не тужили.