Михаил Чижов

Хорошо отдыхали друзья после трудового дня: душевно, вдумчиво и пристойно. Сделают по глотку янтарной живительной влаги, постучат воблой по скамеечке, отщипнут кусочек солененького, жилистого волокна, положат его в рот и опять глотнут пивка. И закрываются глаза то ли от райского наслаждения, то ли от яркого солнца, бьющего прямо в лоб, то ли от пересоленной воблы, дерущей, словно наждаком, нёбо. Сразу и не поймешь. А чего там понимать, когда в животе приятная сытость, приносящая ощущение счастья, а в голове легкий хмельной туман.

-Товар-то у тебя какой-то лежалый, - заметил, поглаживая огромный живот, Пастухов, угощавшему его Петухову, кладовщику Райпотребсоюза.

-Хошь верь, хошь нет: недавно привезли. Поверь, друг, мне это оченно удивительно: зачем люди хорошую рыбу портют. Столько сил ухлопают, чтобы поймать, а засолить не могут как следоват, - заелозил на скамейке подвижный и худой Петухов.

-Старухи, что торгуют при автостанции твоей воблой, хоть бы ополаскивали ее горячей водой перед продажей: все бы вид товарный красивше стал, – Пастухов еще круче отвернул свой пухлый рогалик нижней губы. К мутноватой реке наслаждений пивом и воблой он захотел подпустить чистую, иронично развлекательную струю.

В их промыслово-дружеской связке грузный Пастух сидел на вторых ролях. Ведь как ни пляши, водила, конечно, вспомогательный персонал, где ему даже с техническими мозгами понять работу коммерческого привода, денно и нощно крутящегося в гордо поднятой голове Петуха. И потому он снисходительно прощал дружку тугой ум и неловкие шуточки, показывая всем своим видом, что он выше их и выше самого Пастухова.

-Лень – матушка, видать раньше себя их родила: так и тащат на рынок не отмоченную, - соглашается Петухов и выдает современную, научную фразу, услышанную из «ящика»:

-Надо к ним штрафные, экономические санкции применить.

Они смеются, довольные друг другом.

Если для Пастуха смыслом жизни были драки, то Петух развлекался несколько иным способом: любил он обхаживать слабый пол. И возникла у него на этой почве некая закавыка, портившая частенько настроение и сидевшая гвоздем в небольшой голове. Ему, опытному бабьему угоднику, очень приглянулась жена Пастухова. У него самого, словно у хорошего сапожника, была рваная, никудышная, по его мнению, обувь. Обслужив лаской десятки «куриц», он выбрал для совместной жизни далеко не лучший их образец. «Любовь» его была высока (выше мужа), худа, костлява, длинноноса и вертлява. Право сказать, не Дженнифер Лопес или Памела Андерссон. Но зато родственная душа, удивлявшая порой Петухова своей неутомимой предприимчивостью так, что приходилось порой применять кулаки, чтобы утихомирить безудержную алчность второй половины.