-Ладно, - недовольно буркнул свекор, - подумаю. - И с трудом отвел тяжелый взгляд от приятного на вид лица снохи. Его сытая, холеная физиономия бывшего председателя райисполкома покраснела от едва сдерживаемого гнева и неприятных воспоминаний. Не любил он эту голь перекатную, так за глаза называл он сноху и мать её, ленинградскую блокадницу, в юном возрасте, в годы войны, привезенную в их тыловой, неказистый городок. Худа, тиха и скромна была та девчонка-блокадница, принятая бездетной, пожилой супружеской парой местных старообрядцев-беспоповцев. Он, молодой и нахальный парень, активный комсомольский вожак района, оказывал ей знаки внимания и как-то под градусом, обозленный её неуступчивостью, попытался затащить её в заброшенный овин.
-Пусти, - строго сказала тогда блокадница, вырывая руку, и на глазах у неё от напряжения выступили слезы досады.
-Ах, ты, липованка чертова, я тебя объезжу, кобыла упрямая, - и он раскинул руки, чтобы сгрудить её.
То, что произошло далее и служило причиной особого нерасположения к своей будущей номинальной сватье и её дочери. Руки блокадницы, освободившись, на мгновение припали к его плечам, оттолкнулись от них, а худая острая девичья коленка резко двинула в пах. Да так ловко, что боль согнула бравого парня в дугу.
-Кобылка, да не твоя! – и упорхнула.
-Кто ж тебя, суку блокадную, так научил драться-то, - первое, что вылетело из губ отрезвевшего комсомольца. - Старовер что ли этот древний?
Потом воровато оглянулся: не видел ли кто его позора. Нет никого. Ура! Осмелел и уже полными глазами обследовал округу. Никого! Он так растерялся тогда, что побоялся распустить какой-нибудь слух, позорящий её. И она молчала.
Подросла блокадница, да и родила, будто ему в укор, от заезжего молодца синеглазую красавицу дочь. И надо же тому случиться, что его сын, его ненаглядный Андрей влюбился без памяти в дочь блокадницы. Уж, как ни отговаривал он своего Андрюху, как ни честил будущую сноху, не смог тот устоять перед её чарами. По тайному мнению Ивана именно старообрядческие чары были виноваты в том, что Андрюха так сильно втюрился. После гибели сына отец совсем озлился на Бога и на земском собрании провалил финансовую помощь на восстановление местной церкви, разрушенной в 60-ые при его активном участии. Но иногда во сне Некто страшный указывал на него черным пальцем и строго вопрошал: «Это ты разрушил церковь? Это ты убил своего сына?» Он просыпался потным, со стучавшим неровно сердцем, и после не мог заснуть до утра. Вот почему, при упоминании о Христе, налилось его сердце черной кровью.
- Уж, пожалуйста, думайте скорее Иван Федорович, а не то с голоду помрем: все уж дорогие подарки Андрея продали за бесценок, - прервала затянувшееся молчание Маша. – Деньги-то на вкладах Андрея «сгорели» от инфляции, как вы знаете
-Будет, будет… не сыпь мне соль на раны, - последнее слово свекор оставлял всегда за собой. Не самая страшная привычка ценного хозяйственного и партийного работника…