Михаил Чижов

Артем Котлов последние дни был неспокоен. Будто зоркий, но невидимый глаз сопровождал его повсюду, где бы он не находился. И на строительной площадке, и в своем кабинете, и в других: начальственных или кабинетах друзей по бизнесу, и просто на улице, и даже за рулем собственной машины он непроизвольно оглядывался и озабоченно крутил круглой, по моде коротко остриженной, головой. Конечно, он знал и знал давно, что с виду неплохое финансовое положение его строительной фирмы «Гидрострой» на самом деле оставляет желать лучшего, что долг родному государству, скрытый подставными схемами, перевалил за несколько «лимонов». Но, чтобы так томилась душа, а дурное предчувствие так «сушило» мозги!? Такой «расслабухи» он себе никогда не позволял.

Может он зря беспокоится? Кому придет в голову обидеть почти двухметрового «амбала» с атлетически поджарой фигурой? Вид спорта, которому были отданы школьные и студенческие годы, хоть и принадлежал к дисциплинам легкой атлетике, но метание диска занятием было отнюдь не легким. Много тонн железа пришлось потягать в спортивных залах (да и сейчас он не забывал дорогу в «качалку»), чтобы иметь огромные кулачищи и широкие плечи. Как почти все высокие люди он с виду казался угловат, неловок и даже простоват. Расслабленная, вальяжная походка и словно приклеенная к уголкам губ снисходительная, извиняющая улыбочка дополняли портрет простака. «Простите, мол, ради Бога, что сильнее и выше вас, но что поделать, судьба», - как бы говорила она. Эту улыбочку обожали женщины, особенно хрупкие. За нее, а может и не только за нее, они прощали ему все: измены, часовые опоздания на встречи, а то и просто внезапный отказ от них, и даже синяки на теле от нежных прикосновений железных пальцев. Придет он, потопчется с виноватым видом, ну что взять с милого увальня и рубахи парня, и … прощение получено. А уж быстро оформить важную бумагу в какой-нибудь чиновной канцелярии ему вообще не составляло труда: пришел, поглядел извиняющимися глазами на худосочную девицу сверху вниз, и та буквально таяла под его любезным, солнечным взглядом.

С мужиками, особенно подчиненными, он был жесток и решителен, как с диском, который нужно крепко сжать и забросить как можно дальше, вовремя разжав пальцы. Куда тогда девались снисходительность и внешняя угловатость? В делах, как и в секторе для метания диска, он был собран и цепок. Да и головой бог не обидел: мог отличить подставу от серьезного предложения.