Михаил Чижов

Артем Котлов последние дни был неспокоен. Будто зоркий, но невидимый глаз сопровождал его повсюду, где бы он не находился. И на строительной площадке, и в своем кабинете, и в других: начальственных или кабинетах друзей по бизнесу, и просто на улице, и даже за рулем собственной машины он непроизвольно оглядывался и озабоченно крутил круглой, по моде коротко остриженной, головой. Конечно, он знал и знал давно, что с виду неплохое финансовое положение его строительной фирмы «Гидрострой» на самом деле оставляет желать лучшего, что долг родному государству, скрытый подставными схемами, перевалил за несколько «лимонов». Но, чтобы так томилась душа, а дурное предчувствие так «сушило» мозги!? Такой «расслабухи» он себе никогда не позволял.

Может он зря беспокоится? Кому придет в голову обидеть почти двухметрового «амбала» с атлетически поджарой фигурой? Вид спорта, которому были отданы школьные и студенческие годы, хоть и принадлежал к дисциплинам легкой атлетике, но метание диска занятием было отнюдь не легким. Много тонн железа пришлось потягать в спортивных залах (да и сейчас он не забывал дорогу в «качалку»), чтобы иметь огромные кулачищи и широкие плечи. Как почти все высокие люди он с виду казался угловат, неловок и даже простоват. Расслабленная, вальяжная походка и словно приклеенная к уголкам губ снисходительная, извиняющая улыбочка дополняли портрет простака. «Простите, мол, ради Бога, что сильнее и выше вас, но что поделать, судьба», - как бы говорила она. Эту улыбочку обожали женщины, особенно хрупкие. За нее, а может и не только за нее, они прощали ему все: измены, часовые опоздания на встречи, а то и просто внезапный отказ от них, и даже синяки на теле от нежных прикосновений железных пальцев. Придет он, потопчется с виноватым видом, ну что взять с милого увальня и рубахи парня, и … прощение получено. А уж быстро оформить важную бумагу в какой-нибудь чиновной канцелярии ему вообще не составляло труда: пришел, поглядел извиняющимися глазами на худосочную девицу сверху вниз, и та буквально таяла под его любезным, солнечным взглядом.

С мужиками, особенно подчиненными, он был жесток и решителен, как с диском, который нужно крепко сжать и забросить как можно дальше, вовремя разжав пальцы. Куда тогда девались снисходительность и внешняя угловатость? В делах, как и в секторе для метания диска, он был собран и цепок. Да и головой бог не обидел: мог отличить подставу от серьезного предложения.

Но вот, Артем Котлов - успешный делец, прожженный спец и не пьянеющий кутила – кожей чувствовал приближающиеся неприятности. Эта способность много раз выручала его, вовремя предусматривающего упредительные меры. Друзья говорили, что он не потопляем. Но сейчас, когда в портфеле куча заказов, а часть договоров уже подписаны и работы по прокладке водоводов идут по графику, да и поставщики комплектующих не «балуют», почему же ноет сердце? Делами заниматься не хотелось. И это больше всего беспокоило Котлова: ведь в период сомнений активность его обычно повышалась, а тут... Полнейшая апатия и непротивление. Неизвестность томила.

Котлов стал раздражаться по любому пустяку. Какая-нибудь деловая бумага не найденная в течение минуты вызывала с его стороны бурное негодование. В небольшой его конторе подчиненные тихо ходили со смущенно опущенными головами.

От молоденькой жены (на десять лет младше) он помощи и совета не ждал: тряпки, наряды, бесконечный треп по телефону, конкурсы красоты, тусовки с ровесницами, с такими же пустыми головами как у нее. Избалованная дочь родителей торгашей. Чего взять, когда двадцать пять? «Может загуляла с каким-нибудь хахалем», - возникала иногда мыслишка, но решительно отбрасывалась как нелепость: вакуум в ее голове тут же бы заполнился интрижкой, а это он сразу заметит. Нет! Не это.

Большего он ждал от это женитьбы, но только в эти дни непонятного ожидания, Котлов понял, что опять ошибся в выборе спутницы. В студенческие годы схватила его за жабры бойкая девица, от которой он еле скрылся как от огня, даже не успев вовремя оформить развод. А тут другая напасть: богато, чисто, но…нудно и пусто. Поговорить не о чем. Даже детей не хочет иметь его нареченная. Пожить хочет для себя.

«Где были мои глаза и хваленый ум, когда выбирал? – сокрушался он, приходя с работы домой. – Может и ума-то нет у меня, а все это выдумки подчиненных лизоблюдов. Поддался на глупую моду брать в жены молоденьких девчонок. Да смазлива, да фигура точеная, модельная, мужики оглядываются, честолюбие тешат, а дальше что. Думал испишу как чистый лист бумаги: сделаю помощницей и опорой. Вот дурак-то. Бумага рвется, чернила тут же обесцвечиваются. Души нету. Кошмар. Да, если дом в мои годы не наполняется детьми, то жизнь превращается в кошмар»…

Котлов сразу же заприметил этот «Опель», хоть и окрашен он был в бледно-серый цвет некачественного асфальта, и стоял незаметно, сбоку от въезда на охраняемую автостоянку, на которой он оставлял свою черную «Тойоту». «Сейчас начнется», - тут же сообразил он, намеренно затягивая простую операцию по парковке автомашины. Потом залез в багажник, открыл красивый чемоданчик с множеством гаечных ключей, отверток, молотков и молоточков, зачем-то потрогал их, покрутил в руках, неспешно возвращая на соответствующее место. Потрепался с охранником, лелея глупую мысль, что они устанут ждать и уедут.

Те же исполняли служебный долг, им не привыкать было к долгим ожиданиям и к причудам поднадзорных, которые, как они справедливо полагали, почти всегда догадываются о последних минутах своей безмятежной жизни, вестниками конца которой они призваны быть. И были начеку. Как только Котлов показался в створе ворот, встречавшие резко сдали назад и загородили ему проход. Двери «Опеля» тут же открылись в сторону Котлова, чтобы у него не осталось никаких сомнений в неотвратимости рандеву, а для большей убедительности из одной из них высунулась крепкая рука, заросшая густым рыжим волосом.

«Любят рыжие заниматься такими вот делами», - мелькнула у Котлова и тут же пропала, словно и не бывала, нелепая мыслишка. Деваться некуда и Котлов нырнул в заднюю дверь, откуда призывно тянулась мохнатая рука-ручища. Он не успел коснуться сидения, как машина, свистнув по асфальту шинами, рванула вперед.

-Кто вы? – нарочито грубым голосом спросил Котлов, упав на сидение. – Что за шпионские игры? А сам отметил про себя: «Кажется, не братки».

-Скоро узнаете, не волнуйтесь, - культурно, на «Вы», ответил некто, сидящий на переднем сидении. На нем, несмотря на жаркую погоду, был пиджак и галстук.

«Да, точно, не братки», - уже утвердительно отметил Котлов. Но эта убежденность не успокоила его. Напротив, десятки новых вопросов полезли в голову, и только ответ на один из них был более-менее понятен и в чем-то даже приятен: «Ну, наконец-то, все скоро решится».

Между тем машина вскоре подъехала к черному входу дома правительства, помпезному зданию бывшего обкома, со стороны обширного и надежно огороженного двора с шлагбаумом, возле которого она даже не сбавила ход. «Видать, знакомая дорожка», - отметил Котлов, внутренне успокаиваясь. За внешность он не волновался: снисходительная улыбочка всегда висела словно картинка в уголках губ, и чем опаснее была ситуация, тем снисходительнее она становилась, порой до презрительности.

В восьмом часу вечера правительственные коридоры были почти пусты: мелькнет где-то в конце коридора тень и исчезнет. Его провели в кабинет без какой-либо таблички, указывающей на чью-то принадлежность. Кресло, над которым не висел столь привычный для начальственных кабинетов портрет президента, стол, четыре стула. На один из них показала рыжая рука, приглашая присесть. Котлов сел, а по обе стороны от него разместились молчаливые провожатые.

Почти сразу же открылась внутренняя дверь, скрытая от глаз высоким креслом с подголовником, и показался плюгавенький человечек, быстро и ловко разместившийся в богатом кресле, придавшем человечку необходимую важность и начальственную спесивость. Он махнул маленькой ручкой, и сопровождающие испарились. Послышался звук ключа, запирающего дверь.

«Смелые, - подумал было Котлов, но мысли его тут же перебил неизвестный человечек.

-Артем Николаевич, у нас к вам деликатное дело, - сухим и бесстрастным голосом прошелестел тот.

«Серый кардинал», - решил Котлов и поднял голову, чтобы посмотреть в глаза собеседнику. Зря он это сделал. Ему показалось, что он проваливается в бездну: настолько пустыми, ничего не выражающими и бездонными были эти глаза. Да и глаза ли это были? Бесконечный космос, способный вобрать в себя все страдания людей, плач младенцев, всю скорбь мира, и тут же напрочь забыть о них, оставаясь таким же безучастным и холодным, как прежде. Где там питон, парализующий взглядом животных, заползающих по своей воле в его пасть? Ау! Нет его. Ему еще нужно подучиться у этого человека.

Котлов в великом смущении отвел взгляд и почувствовал, как уверенная в себе его снисходительная улыбка косо сползла с лица.

-Да, - вялым языком выдавил он.

-Нам надо скомпрометировать директора городского департамента ЖКХ. Жилищно-коммунального хозяйства, - без обиняков продолжил хозяин кабинета и почти на распев протянул последние слова.

-Я то здесь при чем? – возмутился Котлов и хотел посмотреть в глаза визави, но опять вздрогнул, вспомнив их пустоту, и отвел взгляд, ставший по-детски робким. «Чего я смущаюсь, будто виноват в чем-то?» - ругнул себя Котлов, но сердце уже заныло, предчувствуя дальнейший ход неприятного разговора. Однако, собрав силы и мысли, он возмутился:

-Что вы такое говорите? Беспредел какой-то. Сейчас демократия на дворе.

-Не надо здесь устраивать митинг, - ледяным голосом отрезал хозяин, а потом добавил с усмешкой:

-Мы хотим помочь народу в восстановлении справедливости, и вы здесь очень даже при чем. Вы же с ним тесно работаете. По сути он дает вам работу.

Хозяин тайного кабинета строил свой разговор так, чтобы собеседник отвечал только на последний вопрос, невольно забывая и принимая априори предыдущие фразы.

-Все работы распределяются по конкурсу. Вы же знаете, там большая комиссия, его мнение одно из многих.

-Знаем, очень хорошо знаем, - с издевкой подтвердил «кардинал», гипнотизируя глазами Котлова, чтобы тот поднял голову. Сделать это ему не удалось и он, помолчав немного добавил цинично и прямо:

– Вы отстегиваете ему приличный процент от суммы контракта. 30 процентов. Не так ли?

-Это провокация! Я подам на вас в суд.

-Не будьте ребенком. Кстати, я был более высокого мнения о вашей выдержке. По крайней мере, мне так докладывали.

«С такими глазами палачом бы тебе быть, головы рубить», - подумал Костров и заерзал на жестком стуле, но промолчал, ожидая, когда «кардинал» раскроет свои карты полностью.

-Да, многие боятся смотреть мне в глаза, - неожиданно стал откровенничать тот, самодовольно потирая детские свои ладошки, лежащие на столе. – И ломаются психологически…

-А если я сейчас сломаю ваши ручонки, - с яростью зашептал Котлов, - у меня на это хватит сил. И сделаю это так быстро, что кнопку не успеешь нажать. Вам ведь докладывали, что я дискобол. – И приподнялся над стулом в нетерпении, как бы говорящем о немедленном осуществлении обещанного.

-Бывший, - не изменившись в лице, спокойно добавил «кардинал». – Но можешь стать зеком в настоящем. Очень даже скоро…

И многозначительно замолчал, с интересом ожидая реакцию Котлова. Тот растерянно мотнул головой будто оглушенный дубиной. Выдержка и спокойствие карлика, и загадочная на первый взгляд фраза о его настоящем, сразили его наповал. Злость бесследно улетучилась, уступив место растерянности. Скорее машинально, чем убежденно, Котлов заметил:

-Не пугайте! Я бизнесмен и от власти не завишу. Не на того напали.

-На того, на того, - со злорадством сказал «кардинал», поймав неуверенность в интонации Котлова. – И …

-Как звать-то тебя, тайный агент, - громко выкрикнул, перебивая хозяина кабинета, Котлов. Он специально подчеркнул обращение на «ты», пытаясь вновь поймать кураж и перехватить инициативу.

-За глаза все зовут меня «серым кардиналом», - спокойно ответил тот со змеящейся улыбкой, игнорируя грубость собеседника. – Можно по-простому, сокращенно: «кардинал». Будешь хорошо себя вести, то узнаешь имя и отчество. 

-Я так и думал, - усмехнулся Котлов.

-Хватит! – «кардинал» изобразил гнев и сделал неуклюжую попытку ударить ручкой по столу. - Я что-то с тобой заболтался, хотя ты этого не стоишь …

-Вы знаете, сколько я стою? – продолжал хамить Котлов.

Но «кардинал» мгновенно пересек слабые потуги Котлова разозлить его:

-Десять лет тюрьмы ты стоишь! И не из-за того, что угрожаешь мне, а потому, что укрыл налогов на шесть миллионов рублей. Это дружок мой не простое хулиганство, - жестким прокурорским тоном произнес «кардинал».

-Держи карман шире, - не унимался Котлов, и до того догадавшись обо всем. – Не докажите.

-Хе-хе-хе, - дребезжащим старческим тенорком засмеялся-закашлялся «кардинал». – Давно мне не грубили. Даже приятно слышать, молодость вспомнил озорную. Занятно. – И вдруг, жестко окрысившись, добавил:

-Не понимаешь делового предложения? Тогда мы можем по-другому: сломается у тебя навсегда машина горизонтального бурения, трубы рваться будут, офис сгорит. А потом суд за преднамеренное снижение налогооблагаемой базы. Ты еще не ущучил, что бухгалтер уже раскололась, и копии документов у нас?

Мощный верзила, мастер спорта по легкой атлетике, опытный драчун и бизнесмен, которому сам черт не брат, Котлов обмяк и потупился словно провинившийся школьник. Потом, словно что-то вспомнив, встрепенулся, смело поднял голову и сделал отчаянную попытку переглядеть безжалостного оппонента. Но даже кролик был бы решительнее в своей попытке отползти от настойчивого удава. Робкий взгляд Котлова был тут же поглощен черными дырами глаз «кардинала».

-Где гарантии? – помимо воли прошептали губы Котлова.

-Вот это уже конкретный разговор! – ловко скрывая удовлетворение, участливо произнес хозяин. – Я всё обговорил с губернатором. Сейчас мы пройдем к нему, и он подтвердит мои полномочия.

Они вышли через тайную дверь, прошли по неведомым губернаторским комнатам отдыха, у дверей которых непременно стоял человек, словно смотритель в музее. Котлов не шел, а еле-еле волочил непослушные ноги вслед за человечком, казавшимся вдвое меньше его ростом. Да, этот бой Котлов проиграл нокаутом. Вот тебе и Иришка-бухгалтеришка. А ведь в люди вывел, по ресторанам таскал, подарки дорогие покупал, да и постель общую делили не раз. Что же ей еще было надо? Чтобы я женился на ней? Но от мысли, что она предает, будучи его женой, ему стало совсем невмочь. И вот теперь настала очередь предавать ему. Неужели в этой жизни нельзя иначе? Он никогда не считал себя способным на это. От этих мыслей Котлов застонал, забыв, где находится.

-Ничего, ничего, всё рассосется, - понимающе подбодрил его «кардинал». В голосе слышалось человеческое участие. Хотя и было оно показным и фальшивым, но неожиданно успокоило Котлова. Соломинка для утопающего...

Они вошли в приемную. За деревянной стойкой, как в районном отделении милиции, сидел средних лет крепыш со значком, на котором ярким лучом сверкал меч.

-Ждите вызова, - прошелестел тот тоном, похожим на кардинальский. – Максим Максимович уже справлялся о вас, - угодливо улыбаясь «кардиналу», добавил он со значением, понятным только им...

Огромная, во всю голову, лысина губернатора сверкала словно отлично подготовленный лед катка. Муха, севшая на нее, сломала бы ножки, поскользнувшись. Ниже лысины безостановочно двигались желваки, как поршни неведомой паровой машины, котел которой работал внутри шкафоподобного тела. Маленькие глазки сигнальными лампочками горели между желваков.

Над кожаным креслом губернатора блестел красиво собранный из разноцветного шпона двуглавый орел, а на противоположной стене висел портрет улыбающегося президента, взглядывая на который, губернатор как бы сверял свои слова и действия.

-Как я понял, вы обо всем договорились?! – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес губернатор, раздвигая губы в хорошо отрепетированной улыбке.

-Да, да, - подобострастно подтвердил «кардинал», - но он, - «кардинал» небрежно махнул в сторону стоявшего Котлова, - ждет гарантий.

-Присаживайтесь, пожалуйста, - словно спохватившись, с показным гостеприимством пригласил губернатор.

Высокие стулья были неуклюжи и тяжелы. Их тяжесть должна, видимо, внушать посетителям покорную мысль о значимости и непоколебимости власти губернатора. Строптивый мэр областного центра пытается ее оспорить. С ним надо разобраться и поставить его на место, и чем скорее, тем лучше.

-Мы спишем с вас долг за маленькую услугу, точнее, помощь. Моего слова, наверно, достаточно? – не то спросил, не то ответил начальник губернии. – Виктор Матвеевич уточнит все детали, - добавил он и посмотрел на съежившегося Котлова.

За весело мерцающими лампочками глаз губернатора клубилась та же пустота как у «кардинала». Котлов понял, чтобы сделать карьеру, они уничтожают в себе всякое живое чувство, прежде, чем оно успеет окрепнуть и врасти в душу. И потому нет в них ни доброты, ни жалости, ни любви. Котлов и сам так иногда поступал, но теперь почувствовал, как противен ему этот метод движения к власти и успеху…

Через день Котлов с вмонтированными в пиджак миниатюрными видеокамерой и микрофонами и увесистой пачкой денег, обработанных специальным химическим составом, входил в кабинет своего бывшего приятеля. Теперь уже бывшего. Он успокаивал себя тем, что пройдут года, многое забудется, сотрутся в памяти острые, болезненные ощущения, кто-то умрет из участников этой сделки, а кого-то выгонят. И еще он думал, что завтра же бросит свою нынешнюю пассию и женится на простой девушке из народа, и та родит ему пацанов, которых он будет воспитывать, чтобы они были порядочными и смелыми.

2007 год.