Михаил Чижов

Взглянув в дверной глазок, он остолбенел: у двери нервно переминалась с ноги на ногу его жена.

«Не хрена себе, - с яростью пронеслось в голове, - как она разнюхала об уголке? И что здесь ей надо? Зараза!» Он не выбирал выражений.

Если раньше, отправляясь на очередное «задание», он звонил ей, предупреждал, что его не будет ночью, то последние три-четыре года не считал нужным этого делать. Он стал ценить свободу!

«Открывать или не открывать? – лихорадочно раздумывал Антон Иваныч, машинально отпрянув от глазка и прислонившись к стене. Лицо его побагровело. Тяжелые желтоватые яблоки тяжело ворочались в высохших от злости глазницах.

«Смешно, - вдруг расслабился Антон Иваныч, - кого я боюсь? Собственную жену? Я, которому смотрят в рот, благоговейно ожидая решения...» - И щелкнул ключом в сложном замке стальной двери.

Она сразу же прошла в гостиную, небрежно помахивая элегантной сумочкой. Белокурая, стройная, эффектная, уверенная в себе. «Что ж на восемь лет моложе, - вспомнил Антон Иваныч, невольно любуясь женой и провожая ее взглядом. - Хороша, спору нет».

- Головка бо-бо? Бедненький? Опохмеляешься? – издевательским тоном спросила она, заметив полный бокал шампанского.

- На свои деньги, прошу заметить, что хочу, то и делаю, - поддержал язвительный тон Антон Иваныч.

- Ты еще скажи, что они заработаны непосильным трудом.

- Какое твое дело, как я их заработал. Кстати, ты не спрашиваешь, откуда деньги, когда берешь их, чтобы съездить на очередной забугорный курорт.

-Эти грязные деньги мне приятно тратить! И я буду их транжирить, чтобы доставить тебе удовольствие. Кстати, деньги у мужа и жены общие по закону.

- Ах, ты, чистенькая профурсетка. Ты еще смеешь базарить о грязных деньгах, когда сама валяешься с кем попало, как свинья в грязи. Я ли не заставал тебя с начальником в постели? – Боль со страшной силой ударила Поплавкова в затылок. Он схватился за голову и застонал.

- Стонешь от удовольствия после вчерашней выпивки и очередной б…? – не осталась в долгу с ответом насмешливая жена.

Несмотря на нестерпимую боль, Антон Иваныч повернул отяжелевшую голову к жене и внимательно поглядел на нее: такой спокойно язвительной он прежде ее не видел. Тревога охватила его.

- Раньше надо было беспокоиться, - прочитала она взгляд мужа, - а теперь поздно.