Михаил Чижов

Он, как мог, помогал «простоволосой» протирать свое облитое кровью тело: изгибался, как червяк, чтобы она просунула руку с тампоном под поясницу, с трудом отрывал от кровати по очереди руки, ноги. Смешно, наверное, смотреть на потуги бегемота со стороны, думал он, но всё же делал это. Он не мог по-другому. Взгляд сестры задержался на раздавленной в производственной аварии руке, и впервые он заметил отсвет интереса в её равнодушных, усталых глазах, повидавших столько крови и страданий.

«Парень, - будто вопрошал он, - ты не так-то прост?»

«Возможно», - отвечал его тускнеющий от потери крови взгляд.

У сестры не было времени отмечать интенсивность блеска его глаз, она приводила тело в порядок, чтобы сдать смену. Теплое тело обтирать легче, не надо подогревать салфетку. Неумолимо надвигалось утро, когда придут дневные врачи и спросят: «Что? Где? Когда?». И не забыть бы надеть шапочку к их приходу.

Сознание уходило, и ему с настойчивостью пьяного мужика, тщащегося доказать недоказуемое, приходилось силой возвращать его на место. В тяжелеющую, непослушную голову. Только теперь обстоятельства были на его стороне и помогали. Испаряющийся спирт холодил тело до дрожи и бодрил мысли. Бульканье крови, сливающейся в аккуратную, мерную баночку, также не давало расслабиться.

-Ку-ка-ре-ку, - кричал время от времени неспокойный больной, он тоже помогал ему сохранять сознание.

Всплыл в памяти несчастный поэт Бездомный из «Мастера и Маргариты» и он попытался нашептать самому себе любимые строки: «В красном плаще с белым подбоем…». Нет, этот подвиг памяти ему не совершить.

Бессильно распростертое, синеющее от испаряющегося спирта тело, казалось не способным вобрать в себя еще какую-то дополнительную боль и страдание. «Простоволосая» не успела накрыть его простыней, а в палате было не жарко. Тело бросило в дрожь, словно его перекинули на телегу, а та полетела, помчалась во весь опор по лесной дороге, подскакивая на торчащих из песка корнях сосен. А, может быть, то была булыжная мостовая, которую он еще застал в детстве и оценивал в полной мере, катаясь на велосипеде с литыми шинами.

-Эко, братец, как вас растрясло, - услышал он голос хирурга, делавшего ему операцию и пытавшего пошутить.