Михаил Чижов

Они попрощались и пожелали друг другу успехов. «Что же, — думал Костров, — конечно, Андрей прав. Но как бу­дет на деле, скоро увидим. А первый результат нужен сей­час же». Он быстро вышел из дома. Куска сала на дорожке не было. «Начало удачное», — с радостью отметил Костров.

Он надел лыжи и вышел на заснеженный лед. Лыжня за ним тут же темнела, наполняясь влагой оттепели. Идти было тяжело, и Костров скоро остановился и посмотрел назад. Дунай увязался за ним и шел на почтительном расстоянии. Он тоже встал и посмотрел назад, будто кто-то мог еще быть здесь, в пустынном месте, отрезанном от большой зем­ли глубокими снегами.

На обратном пути Дунай не хотел быть впереди. Заме­тив, что Костров повернул, Дунай, сделав большой крюк, забежал ему за спину. Так и вернулись: человек впереди, собака сзади.

В обед Костров сварил Дунаю похлебку из тушенки, на­толкав туда хлеба и картошки. Когда Костров вышел с паря­щей кастрюлей, Дунай выскочил за калитку, стараясь скрыть ужасное напряжение. Костров постоял, не двигаясь, в тщет­ной надежде, что Дунай сделает хоть шажок навстречу еде. Но долго не стал испытывать терпение собаки.

Через день кастрюля с собачьей едой уже была во дво­ре, а Костров, стоя в 5 метрах, наблюдал, как Дунай гремит полупустой кастрюлей, возя ее по бетонному полу. К вече­ру того же дня Костров нашел старое ватное детское паль­тишко («Наверное, Андрея», — подумал он) и, сложив его вдвое, положил в сени чуть сбоку от входной двери в бре­венчатую часть дома. А утром Дунай, видя дымящуюся кас­трюлю с едой, вскочил с нее, залился громким благодарным лаем и бросился впереди Кострова во двор, куда обычно тот ставил кастрюлю, и встал, переступая лапами в нетерпе­нии, ожидая подхода кормильца.

Настал день, когда Костров вынес кусок колбасы, поло­жил его на открытую ладонь, протянул руку к собаке и сказал: «Возьми». Дунай деликатно, повернув голову набок, чтобы зубами ни в коем случае не задеть ладонь, взял сало и, отвернувшись, проглотил.

— Молодец, — похвалил его Костров.

Дунай басовито подал голос. «Смотри-ка, благодарит, — любовно глядя на пса, — подумал Костров.

Так они стали понимать друг друга. Но сказать, что они подружились, было бы неверно. Никогда при прогулках Ко-строва Дунай первым не выходил и не заходил в калитку. Лишь после того, как Костров закрывал калитку и уходил, Дунай окольными путями, ему только известными, проле­зал через забор и выскакивал на дорогу впереди Кострова.