Михаил Чижов

Оставшись в машине наедине с шофером, Костров то дремал, убаюканный теплом и монотонным урчанием двига­теля, то размышлял о судьбе Дуная. «Кто-то сказал: молчи при разговоре и прослывешь интересным собеседником. И можно продолжить мысль: корми врага своего, регулярно и молча, и станешь другом ему. Внезапными словами часто рушишь с трудом построенный дом отношений, наживая врагов. Человек редко живет чувствами, интуицией, как жи­вотные, а разум нередко подводит его».

После весенней охоты Дунай ушел. Его не было ни в деревне, ни в городке. Нигде! Дунай ушел навсегда. Ушел умирать вдали от любопытных и равнодушных глаз, чтобы никто и никогда не увидел его страшный предсмертный оскал.

Узнав об этом, Костров загрустил: «Насколько же тонь­ше устроен порядок в дикой природе: старые и больные безропотно уступают дорогу молодым, способным выполнять те же действия и заменить их. У людей с их развитым со­знанием далеко не так, сложнее, и обставлено тысячами условностей и оговорок. Что лучше? Часто Бог за грехи на­казывает людей перед смертью долгой и тяжкой болезнью, а животным сам подсказывает, когда уходить. Значит, жи­вотные безгрешны, как дети»...