Михаил Чижов

Нельзя сказать, что у меня свалился камень с души при этих словах, я почему-то сразу им поверил и не очень-то волновался.

Из их разговоров я понял, что они авиационные техни­ки, обслуживающие опытные самолеты. Один рассказывал, как собирали почти по косточкам Георгия Мосолова, чудом уцелевшего после аварии при испытаниях очередной авиа­ционной новинки; другой говорил о 60-летнем Владимире Коккинаки, генерал-майоре, президенте Международной авиационной федерации, все еще продолжающим испыта­тельные полеты. Тогда-то я впервые услышал поразившие меня слова.

—После полета, когда я помогаю ему выбраться из ка­бины, он мокрый как мышонок, то ли от напряжения, то ли от страха.

—Но я все равно им восхищаюсь. Мощный старикан, — сказал другой.

Потом они расспрашивали меня: кто я и откуда. Я охот­но отвечал. И через несколько минут пути они знали обо мне почти всё.

—Ого. В 16 лет один колесишь по Союзу. Меня мать в эти годы не пускала с пацанами в лес по грибы.

—Так ты один был ребенок, вот она и дрожала над то­бой, а он пятый. Как бы там ни было, но подсознательно матери спокойнее: один пропадет, останется еще четыре.

Эти слова обидели меня, уж я-то был уверен, что мама так никогда не подумает: мы для нее все были равны и любимы.

Они подбросили меня прямо к воинской части. Спасибо им, незнакомым людям, ставшими вдруг близкими.

Дежурный на КПП долго не верил, что к бойцу приехал младший брат, но у меня был паспорт, там фамилия. И я долго уговаривал его, чтобы он поискал солдата с такой же фамилией. Наверное, ему было просто лень звонить. И, кроме всего, он боялся, что ему может быть выволочка за то, что он позвал солдата, возможно, с учений или занятий. Дежур­ный сказал: «Подожди», — и выгнал меня из будки пропуск­ного пункта. Я два часа сидел в ожидании. Страшно хоте­лось есть, но отлучиться не мог — вдруг выйдет брат, и меня сочтут за обманщика.

Трудно передать оторопь брата, его изумленные глаза, когда он вышел из КПП. Боже мой, как он изменился, посу­ровел и ничегошеньки от мальчишки в нем не осталось. Пер­вым вопросом был вопрос о маме.

Мы побродили около Плещеева озера, посмотрели му­зей «Ботик», посвященный учениям молодого Петра I, по­любовались бесчисленными куполами храмов. Помню лишь его слова:

— Здесь церквей больше, чем домов.

Он проводил меня до автостанции, и мы расстались. Брат остался служить, а я поехал дальше, на север, в Ярославль, где меня ждал брат Константина Дмитриевича — Виктор. Он был в Ярославле большим человеком — начальником речно­го порта.