Михаил Чижов

-Она у тебя всегда такая … укушенная? Знала, что не ангел, но не, да такой же, степени, - обратилась мать к поникшему головой сыну.

Тот молчал. Наступила зловещая тишина.

-Бабуля, - раздался из сеней крик Васеньки, - отклой двель, пожалуйста.

Татьяна Ивановна бросилась к входу.

-Милый мой внучек, - запричитала она, - милый мой, - и неожиданно для себя заплакала.

Маленький Вася вошел в избу и встал, растерянно оглядывая грустного отца, сердитую мать и плачущую бабушку.

-Бабуля, что с тобой? – Вася кинулся к ней и крепко уткнулся в её колени. – Почему ты плачешь? – со слезами в голосе спросил он.

Татьяна Ивановна, не отрывая внука от ног, попятилась, попятилась и села на стул. Мальчик оказался между ее ног.

-Внучек, внучек, ты мой ненаглядный, - слова вылетали непроизвольно и бездумно, словно из песни, сотни раз спетой. – Разлучают нас с тобой, не увидимся мы больше. Не расскажу я тебе ни сказок, ни историй.

Она не понимала, что с ней происходит, отчего она потеряла голову, почему говорит такие прощальные слова, какие говорят, обычно над покойником, но не могла взять себя в руки.

-Хватит выть, - зло выкрикнула Вика, подходя к зареванной свекрови. –Я купила тебе, Васенька, сотовый телефон, - и вытянула из сумки, пахнущей свежей кожей, маленькую «игрушку» для взрослых людей.

Она первый раз, наверное, сказала ласково Васенька, все больше она звала его Васькой, словно кота.   

-Не хочу уезжать от бабушки, - завопил внук, тут же правильно всё поняв. Такие игрушки так просто не дарят.

-Купить малыша хотите? Купить! Нет, не всё покупается, не всё! Любовь не купите, - надрывая сердце, тихо и торжественно прошептала Татьяна Ивановна.

-Митингуете? Ну-ну. Вы же не в классе, мамаша, не  на школьном собрании. Достаточно, наболтались. Вот так, не раздевая Ваську, и поедем. Хватит время тянуть. Относительно же детского садика, я вот что скажу. Няню мы наймем. И она будет так воспитывать Ваську, как я скажу. Уж, она-то не будет перечить мне. Не посмеет резать ему косичку и прочее. – И она закруглила фразу неким сложным движением руки, будто стягивала удавку на чьей-то шее.

-Не сомневаюсь, - всхлипнула потрясенная Татьяна Ивановна. Сын Сашка посмотрел на неё и опять промолчал. Не заметил он, как потухли глаза и опустились плечи у матери.

Вася плакал, зарывшись головой в бабушкин подол. Красивая, призывно мерцающая огнями «игрушка» валялась на полу. Наступило тягостное молчание. Все вдруг поняли отчаянность момента, и никто не решался первым сказать хоть слово. Это слово могло оказаться последним не только в сегодняшнем разговоре.