Михаил Чижов

Спустя пять минут, одетый и причесанный он сидит с бабушкой за широким столом и ест шанежки с мятым картофелем, запивая их молоком. Бабушке молоко нельзя – пост. Вася об этом знает. Он старается быть похожим на нее: перед едой крестится, глядя, как и бабушка, на изображение красивой женщины в расшитом цветами платке с мальчиком на руках, за их головами такие же расшитые круги. Он знает, что это картина называется икона, а на ней Богородица и сын ее. Вася догадывается, что бабушке приятно, когда он повторяет за ней ее движения. Он довольно улыбается, слыша  одобрительные бабушкины восклицания: «Молодец», «Правильно», «Хорошо», чувствуя легкие поглаживания по коротко остриженной голове. В городе мама лелеяла у Васи маленький хвостик, змейкой вьющийся от затылка по тоненькой шее. Бабушка ласково и справно объяснила внуку, что косичка в прическе – принадлежность девчоночья, и он, не колеблясь, дал ей выстричь это «украшение». Так назвала его бабушка. «Завитки должны быть внутри головы, а не снаружи», - говорила она.

-Опять сугробы намело, - говорит бабушка, попивая пустой чаек с хлебом, - надо дорожки почистить, а то приедут папа с мамой и увязнут в них.

Тут же и Муська трется черно-белым боком о ноги бабушки. Небольшая по размерам, миниатюрная кошечка с умными глазами на  черной мордочке с белым носом. Она уже вылакала свою порцию молока и просит добавки за свой важный труд: вчера она притащила мышонка в дом. Вася знает, что ругать её за это хвастовство нельзя: обидится и перестанет ловить мышей. Те же съедят корм у куриц, голодные они перестанут нести яйца – так учит бабушка.

-Не, мама с папой плоедут. У папы джип-вездеход, - уточняет внук.

-Так-то оно так, но с нашими снегами японская техника вряд ли справится. Конечно, мы с тобой не вычистим всю деревню, но подход к дому надо обеспечить.

-Надо обеспечить, - эхом отозвался Васютка, берясь за валенки.

-Ах ты, мой красавец писаный, умница, ты моя, - не выдерживает бабушка и обнимает внука, неистово целуя серо-синие глаза, нос пуговкой, тонкие, красные губы. Она тискает его, как тискают от избытка чувств милого, беспомощного котенка, не зная больше способов для выражения чувств, заполнивших любящее сердце.

Сначала Вася молчит и терпит, понимая бабушкины восторги, но через минуту начинает выгибаться и просить:

-Ну, бабуля, ну хватит! Надо идти работать, - чем вконец умиляет бабушку и усиливает ее объятия.

Наконец они выходят через сени, веранду и парадный, так его называет баба Таня, вход на деревенскую, пустынную улицу. Почти разом, словно заранее сговорившись, они оглядываются на дом. Теперь его не узнать. Разбогатевший сын Татьяны Ивановны прошлым летом нанял бригаду строителей, и те обложили старый деревянный дом красивым желто-серым, зернистым кирпичом.

Радоваться бы, что сын стал большим начальником в области: вон даже лампу в фонаре вкрутили по его команде. Плясать бы душе от новых хором (газ обещают провести, не надо суетиться насчет дров), но не складывалась радужная мозаика светлого и счастливого будущего. И не только боль в сердце, порой выпрыгивающая грозной рыбой и ударяющая по груди хвостом, как по воде, тому была причиной, но и гнетущая неопределенность в душе.