Михаил Чижов

Старик внимательно посмотрел на Степнина и с горечью в голосе произнес:

— Исчезает старая вера. Растворяется русская душа. Еще более изучающим взглядом посмотрел старовер на

Алексея Михайловича:

— Вы, я вижу, начальник только с виду и, чувствуется, болеете за дело, а не за карьеру. Скажите, вам ясно, что Рос­сия погибает?

Степнина не удивила эта откровенность: деревенские му­жики всегда задают городским каверзные вопросы, чтобы про­щупать их знания, а порой просто для подначки.

— Неужели вот так, за несколько минут разговора, можно определить суть человека? — с интересом спросил Степнин.

— Поживете с мое, научитесь. Следы жизни предков, пра­ведной или не очень, сохраняются в чертах, поведении, во взгля­де. Не всем это дается, но вы научитесь.

— Спасибо,— с чувством сказал Алексей Михайлович.— Но все же: ваша вера сотни лет противопоставляла себя государ­ству, а теперь вы печалитесь о его судьбе?

— Не мы затеяли раскол, как раз наоборот. Мы заботились о верности души человека ранее принятому порядку. Никон стре­мился лишь укрепить свою личную власть, хотел стать свет­ским и духовным владыкой. Вы помните историю?

Степнин кивнул головой. Ему не в диковинку было разгова­ривать с прямыми и резкими людьми. Такими были его дед, мать и ее брат.

— Сейчас похожая ситуация, только торгуют не верой, а независимостью страны. А без того и другого душа податлива на всякие соблазны непотребные.

Алексей Михайлович со стыдом подумал, что сам, понимая многое из нынешних событий, боялся себя спросить: что же будет с Россией при беспредельном воровстве ее богатств. Бо­лезненно было сознавать, что мысли о будущем народа и стра­ны занимают не его, высоколобого интеллигента, а старика из Богом забытого медвежьего угла. Признаваться же в этом не хотелось.

— Но народ все же сохранится! Он способен прокормить себя сам.

— Возможно, но это будет послушное стадо, готовое ради охапки соломы идти, куда погонят. Нищета ведь ужасающая. У меня 1700 рублей пенсия. Не пью, не курю. Я один из самых «богатых» в поселке. Пройдите завтра не спеша по нашим «па-лестинам». Посмотрите. Давно, наверное, не посещали глухое, умирающее село?

— Приходилось.

— Деды и прадеды пришли сюда из центра Руси, чтобы сохранить чистоту своей веры. Дубравы вдоль Керженца росли. Бочки делали, ими торговали, богато жили. Скиты здесь были, потом село. И я уже 80 лет здесь, с рождения. Большевики при­шли и всех под одну гребенку подстригли: Бога не стало. С виду вроде хорошо стало. Заготовку торфа наладили, лес стали пи­лить, узкоколейки провели, двухэтажные дома для рабочих по­настроили, а в их душах червяк безверия и равнодушия: не свое. Бросились в другую крайность. Совсем плохо стало. Боль­шевики хоть о силе России думали, о людях, а «эти» только о собственном кармане.