Михаил Чижов

На ключе нас ожидало столпотворение. В огромном заснеженном поле перед лесочком, из которого начинал свой бег благословенный источник, четыре пробитые бульдозерами колеи чернели от немыслимого количества машин. С пригорка, куда мы выскочили, свернув с трассы, глазу открылась удивительная картина, напоминающая панораму военного сражения. Повсюду суетились сотни людей, тащивших, словно снаряды, бидоны с крещенской водой, откапывающих застрявшие при разъезде в глубоком снегу машины, и просто бродящих после выпивки. Вдали же, почти у горизонта, стелился дым, но не от артподготовки, а от десятков мангалов, на которых румяные, кавказского вида молодцы в белых маскхалатах готовили груды плохо прожаренных шашлыков.

- Боже мой, - с острым разочарованием в голосе протянул я, - бой в Крыму, все в дыму – ничего не видно. А я-то думал: увижу тихое место и сотворю негромкую молитву перед купанием.

Старшеклассником, возвращаясь из родной деревни отца, я шёл сосновым бором. До города с миллионным населением всего-то двадцать километров, а тут настоящая тайга с богатым подлеском. Чудный осенний день начала сентября. Горячее ещё солнце пронизывает косыми уже лучами тёмный бор. Душное тепло от нагретой за день хвои перемешивается с острой свежестью лесной небольшой реки. Птиц не слышно – осень, и тишина неописуемая, дикая. До этого бора я шёл прежде по гладкой, укатанной до состояния асфальта, глинистой дороге средь полей, усеянных копнами. Шёл через посадки сосенок, через пойму этой самой лесной речки, заросшей черёмухой с гроздьями чёрных ягод и смородинными кустами, наглухо закрывающими её. Балансируя, переходил через речку по утлым мосткам, наспех сбитым деревенскими плотниками. И вот он, зрелый, старый и гулкий лес, в котором как-то по-особенному чувствуется старина, древность.

В середине нулевых, уйдя на пенсию, я стал собирать в архивах материал для биографии знаменитого русского психиатра Петра Петровича Кащенко. Побывал на его могиле на Новодевичьем кладбище, и в кубанском Ейске, где предположительно он родился.

Встретился с местным краеведом-ветераном. Ни о Петре Кащенко, ни о каких-либо следах его отца, лекаря кубанского казачьего войска, он и слыхом не слыхивал. Разговариваем вроде нормально, но чувствую, что он как-то мнётся, не договаривает, как бы даже чего-то даже боится. Наконец, он решился:

-У Вас фамилия Чижов? – уточнил он.

Я представлялся ему ранее, когда по телефону договаривались о встрече, и мотнул головой.