Михаил Чижов

Интересными представляется обобщающие названия сообществ зверей и людей. Есть свора собак, стая волков (птиц), отара овец, стадо коров (оленей, лосей, антилоп), табун лошадей, рыбный косяк. Люди, собравшиеся в большом количестве, удостаиваются словом «толпа», имеющим несколько уничижительный смысл. Есть также племя, род, есть публика, более возвышенное определение которой звучит как «общество». И, как говорится, хоть горшком назови, только в печь не суй.

А как назвать собравшихся воедино кошачьих? Есть оказывается скучное английское «прайд», ничего не говорящее русскому уху. Львиный прайд, например. Это может быть, и семья, и стая, и свора, и стадо. «Прайд» - слишком общо и непоэтично. То ли дело, «свора», часто применимое к большому количеству бродячих, одичавших собак. Корень - «вор». И этому есть объяснение: собаки сбиваются вместе для того, чтобы воровать. Свора! Конкретный и ясный образ! Или слово «стая». Волки и птицы как бы таятся, излишне не обозначая своё сообщество и присутствие. Также можно услышать фразу о том, что подростки сбились в стаю. Ясно, речь идёт о молодых людях с преступными намерениями.

То лето выдалось самым жарким за несколько десятков лет. В конце июня ещё не горели торфяники вокруг Москвы, но жар от чёрного асфальта, нагретого свирепым солнцем до умопомрачительных температур плавления, заполнял даже самые тенистые уголки огромного города. Углеводородная вонь от битума и выхлопных газов миллионов автомашин неустанно сжигала кислород, затрудняя дыхание и вызывая не утоляемую водой жажду. Трава на ухоженных столичных газонах являла собой жалкое зрелище: нечто среднее между осенней стернёй и ворсом жёлтого синтетического ковра.

С вокзала нашу скромную группу провинциальную участников ток-шоу, ищущего справедливость, безвозвратно утерянную с начала лихих 90-х годов, сразу повезли в Останкино. Нас передавали с рук на руки: шофёр, подбросивший до телецентра - охране, та в свою очередь – неким администраторам. С ними мы плутали от одного павильона к другому, пока не нашли свой, напоминающий полотняный шатёр типа цирка «шапито». В душе осталось чувство неразберихи и пустопорожней суеты.

Приходится поражаться насколько же честолюбивы некоторые люди. До умопомрачения!

Самый доходчивый пример подобного помрачения вычитан мной из неких воспоминаний. Одна современная девица очень хотела стать моделью или, как модно говорить, топ-моделью. Но до искомого роста, требуемого в модельном бизнесе (один метр семьдесят пять сантиметров), ей не хватало двух. Взвесив «за» и «против», она едет в клинику доктора Илизарова, где ей ломают берцовые кости и на вытяжке наращивают эти вожделенные два сантиметра. Не знаю, насколько удачной была модельная её судьба, но с таким неукротимо-деятельным честолюбием, думается, она добилась «славы». Если уж не красотой сломанных ножек, то через интимную связь с импресарио – наверняка.