«Смешение» - это ключевое слово философии Константина Леонтьева. Если подобрать ему синоним, то лучшим, мне думается, будет «деградация». Он вывел закон развития, состоящий из трех периодов: «первичной простоты, цветущей сложности, вторичного смесительного упрощения». Ему подчиняются, по его словам, государственные организмы и целые культуры мира.
Василий Розанов на примере жизни органического мира так расшифровал эти периоды. Возьмем зерно пшеницы, - говорил он. Оно – явление первичной простоты. Киньте его в подготовленную почву. Зерно проклюнется, обзаведется корнями, листьями, стволом, зацветет (цветущая сложность), из цветков образуется завязь, а потом … вновь зерно. Вот это новое зерно – плод цветения и своеобразной «деградации» - отмирания корней, ствола, цветка. Это третий период вторичного смесительного (ключевое слово, происходящее от «смешения») упрощения.
Конечно, новое зерно способно прорасти и дать ещё много зерен, но для этого необходимо приложить усилия, создать благоприятные условия. Надо, короче, потрудиться! Хорошим примером таких усилий может послужить создание империй Александром Македонским или Иосифом Сталиным. При неудовлетворительных условиях хранения зерно может сгнить, и тогда прощай всё: государство, общество, нация. Нечто подобное происходит с Россией, когда в основу либерально-демократических реформ 20 лет назад был заложен принцип о всеобъемлющей силе рынка, и эти неверные усилия привели к развалу промышленности, сельского хозяйства, армии, вымиранию крестьян, да и рабочих тоже.
Да, Леонтьев очень сложен для понимания. Вдумайтесь: «Культура есть не что иное, как своеобразие (далее следует сноска: «Китаец и турок поэтому, конечно, культурнее бельгийца и швейцарца!»); а своеобразие ныне почти везде гибнет преимущественно от политической свободы. Индивидуализм губит индивидуальность людей, областей и наций».
Такой сложный взгляд на культуру позволяет Леонтьеву предвидеть грядущий декаданс культуры, в этих словах можно узреть и «Черный квадрат» Малевича, и авангардные убожества американских небоскребов, порождения «жаргонной культуры» по выражению Сергея Есенина, и современные бьеннале. На них демонстрируют гильотины (Париж, март 2010г.), о которых французы с восторженным придыханием и улыбкой говорят: «Здорово!» и унитазов, и других предметов, помогающих удовлетворению физиологических (но не выше) потребностей homosapiens, и о которых (и котором) стыдно говорить.
Смело, принимая огонь критики, в основном ругательной, на себя, Леонтьев мысленно сталкивает эстетику с моралью, предпочитая первую второй. «Жалок тот историк, который не умеет видеть, что в бесконечной сложности и глубине всемирной жизни известное зло нередко глубокими корнями связано с известным добром» («Грамотность и народность»).