Надо же «зрить в корень», - как говаривал Козьма Прутков. Если уж либералы так любят смотреть на Запад, особенно на США, то почему они не помогаютиз бюджета одиночкам фермерам, как это делают в Америке. Приведу конкретные цифры из данных Congressional research servise США за период с 1996 -2005 годы. Американские фермеры, выращивающие рис, 72% своего дохода получили за счет прямых государственных субсидий. Заметьте, субсидий, а не кредитов под 17% годовых, как в России. Для фермеров, занимающихся хлопком, этот процент составил 50%, пшеницей – 35%, ячменем – 30%, кукурузой – 25%. Вот вам и знаменитая производительность труда по-американски, о которой с таким пафосом говорил покойный (в прямом и переносном смыслах) Егор Гайдар.
Кстати, и модель капитализма он выбрал для России самую антисоциальную, самую бесчеловечную, самую жестокую – Фридмановскую, монетаристскую, которую даже в Америке не решаются вводить. Там с времен Франклина Рузвельта живут по социальной модели, разработанной Джоном Кейнсом. Кричать об этом надо на каждом углу, но нет. Когда возвращали либерально-буржуазный строй в Россию, кричали, а когда обмазались – замолчали. Так называемая политическая свобода сменилась экономической разнузданностью и анархией, крайним обнищанием народа, несвободой бедности.
Вопрос образования в интерпретации К. Леонтьева. «Моё общее заключение не безусловное против грамотности, а против поспешного и тем более против обязательного обучения. И это я говорю не с точки зрения свободы: развитие не всегда сопутствует свободе (как замечательно схвачено, и о чем сказано абзацем выше – М.Ч.) – а с точки зрения народного своеобразия, без которого, по-моему, великому народу не стоит и жить».
Леонтьев постоянно указывает, что надо различать народное и простонародное. Он как бы предвидит дальнейшую «хохломизацию» (от названия известного народного промысла, ставшего истертой до неузнаваемости, почти единственной визитной карточкой России).
«Что может быть более всегражданственного, как всемирная промышленная выставка? Однако, что мы видим?
Русская изба, её кружевные убранства, созданные простым топором мужика, привлекли внимание иностранцев; все хвалят одежду русскую, которую, конечно, для выставки постарались показать лицом (а это-то и есть развитие своего; не в том дело, чтобы быть простонародным, а в том, чтобы быть народным!» («Грамотность и народность»).
И тут же уточняет: «К сожалению надо заметить, что мода эта принялась оттого, что иностранцам понравилась на выставке эта русская утварь; самим бы нашим и в голову не пришло полюбить эти мужицкие миски. Жалко это видеть, но что же делать?» А потом вывод, говорящий о неискоренимости наплевательского отношения либеральной власти к народу:
«В широких государственных, промышленных и вообще национальных вопросах нельзя брать в расчет одни избранные души; надо брать в расчет большинство людей, и потому надо радоваться всякому средству, хотя бы и мелкому, но наводящему на добрый путь».