«Помятый» после ночной дороги, поеживаясь от сырого воздуха в легком демисезонном пальто, Грибов с одним лишь портфелем в руках стал мерить мокрую мостовую. Он с интересом присматривался к людям, к изменениям на привокзальной площади. Москва с лихорадочной поспешностью, как после наполеоновского нашествия, ударно строилась. Повсюду, на сколько хватало глаз, на фоне хмурого неба торчали стрелы подъемных кранов и возвышались громады новостроек, отделанных по последнему слову техники. Полюбовавшись небоскребами, Алексей опустил голову, и тут же на глаза ему попалась прелюбопытная троица юнцов. Один их них, 12 -летний акселерат в красно-белой куртке и такого же цвета шарфе и вязаной шапочке спартаковского фан-клуба, явно верховодил. Он курил сигарету «Мальборо», запивая глубокие затяжки бутылочным пивом «Stella». На него с нескрываемым восхищением смотрели, не отрывая глаз, два оборванца возраста 10-11 лет, одетых в засаленные до мышиного цвета синтетические курточки с некогда белыми треугольными вставками. Вожак, отпив половину бутылки, с лениво царственным жестом передал ее подручным мальцам. Те тоже подчинялись негласной и невидимой глазу иерархии: без малейшего замешательства бутылка очутилась в руках следующего питуха с рыжим безбровым лицом и расквашенным в недавней драке постоянно шмыгающим носом. Черный синяк под глазом с желтыми разводами по краям украшал грязное лицо дитя подземелий российской столицы. После нескольких жадных глотков он цыкнул пенистой слюной через выбитый передний зуб и зло, в упор, глянул волчьим взглядом на Грибова, что-то шепча на ухо старшему. «Ништяк», - ответил вожак, но даже не поднял глаз на Алексея, продолжая покуривать и с ленцой поплевывая под ноги в черных модельных ботинках. Третий из них, с черными точками в углах большого растянутого рта и безучастным взглядом идиота, молча ждал своей порции пенного напитка. Алексей благоразумно отошел в сторону, чтобы не мешать легкому завтраку юного поколения Москвы.
…Брата своего он видел редко: 14- летняя разница в возрасте давала о себе знать. Когда 18- летний брат уехал учиться в Москву, Алексею было 4 года, об этом времени напоминала лишь фотография, на которой маленький светловолосый мальчик сидит на руках рослого и черноволосого парня. Его все звали Герка, мать с отцом и младшие братья, товарищи и родственники, ласкательные имена ему никак не шли. Так и сложилось: Герка да Герка, даже теперь, когда ему было за сорок.
Брат после института в Москве работал на Дальнем Востоке, потом закончил академию и пять лет что-то контролировал в Германии, а теперь служил в весьма солидном военном ведомстве. "Я теперь чиновник", - вспомнились Алексею слова брата, сказанные им после этого назначения.