Михаил Чижов

нижегородский писатель

Онлайн

Сейчас 8 гостей онлайн

Последние комментарии


Рейтинг пользователей: / 0
ХудшийЛучший 
Содержание
Братья
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Страница 7
Страница 8
Страница 9
Страница 10
Страница 11
Страница 12
Страница 13
Страница 14
Страница 15
Страница 16
Страница 17
Страница 18
Страница 19
Страница 20
Страница 21
Страница 22
Страница 23
Все страницы

Так выходило, что родного брата Алексей большей частью видел лишь на бесчисленных фотографиях, присылаемых с очередного места работы, да во время редких наездов в родной город. Письма брат не любил писать, и интерес Алексея к нему в основном удовлетворялся рассказами мате­ри, которая свято и нежно боготворила своего первенького. А интерес был большой: в их семье легендой стал подвиг Герки при воровском налете на их частный дом. В ту  ночь брата разбудил шорох. Позже, прибедняясь, он, рассказывая в сотый раз по просьбам родственников об этом случае, уточнял, что его повышенная чувствительность была вызвана нестерпимым желанием сбегать на горшок. Проснувшись, он не вскочил стремглав, как обычно бывало, а посмотрел на стены, по которым змеились, переплетаясь, тени. Он, верно, подумал, что это отец идет по комнате, и хотел крикнуть «Папа», но что-то удержало его. Ему была видна часть прихожей, где темнели три фигуры, одна из которых коротко взмахивала руками. Тени разделились. Самая малая вплыла в его комнату и продвигалась от кровати, где спали отец с мамой, к сундуку, на которой лежала сестра, осторожно  заглядывая в лица спящих. Брат притворился бесчувственным. Тень отплыла от кушетки брата и направилась к выходу. Герка бесшумно соскользнул с кушетки и в такт шагам фигуры пошел за ней, сдерживая стук сердца. В проеме двери он бросился на спину незваного гостя. Удар от маленького тела был похож на толчок, и фигура злобно зашипела: «Тише, свои». В ответ брат истошно заорал: «Папа, воры!» Все повскакали, отец включил свет, но тени растворились в темной августовской ночи. Было брату тогда 10 лет.  И, конечно, Алешка хотел походить на него.

Мнение матери о старшем сыне в течение времени менялось: когда Герка был холост, мать с удовольствием говорила о его простоте, открытом нраве, о любви к ней. На последнем курсе института брат женился на москвичке, что матери не понравилось, в провинциальных городах москвичек (да и москвичей тоже) не любят за вздорный нрав. Алексей лишь позднее понял, что здесь дело не в ромашке: любит - не любит, а в том невольном отчуждении, которое прорастает у сынов к матерям с появлением нового предмета обожания – жены, ради которой бросаются в огонь и воду в угаре страсти. Алексей лишь урывками слышал ревнивые жалобы мамы, что вот опять Герка не приехал в отпуск, что родной дом ему не дорог, что  жена тянет его на курорты мимо материнского очага. Порой мать жестко говорила: «Герка – тряпка и попал под каблук жены». Слепая материнская любовь. Но никогда в словах матери не было даже намека на желание расколоть семью сына.

В те годы Алешка по глупости и с юношеской прямотой поддакивал маме, подливая масла в огонь, но при этом имел собственный шкурный интерес от приезда брата в отчий дом: он не безосновательно надеялся, что Герка купит ему настоящий футбольный мяч или хороший спортивный костюм, которым будут завидовать друзья.

Мать не разби­вала семью сына, нет. Она по-прежнему гостеприимно встречала всех их, нянчилась с внуком, с обожанием смотрела на своего любимого сына. Мать, конечно, понимала, что такова жизнь, но частенько повторяла, что лад в семье полностью зависит от ума жены, которая особенно на людях должна показывать главенство мужа. У мамы, конечно, был упрямый характер, и она не могла примириться с мыслью, что сын любит кого-то больше, чем ее.