В пластмассовый кувшин я наливал драгоценной воды, и, отойдя с Наташей 2-3 метра от бочки, поливал ее водой, а она в это время лихорадочно терла себя губкой, взвизгивая от прохладных струй. Жирная грязь отмывалась плохо. Раз за разом таскал я кувшин, но Наташе казалось, что она еще не отмылась. Никаких кабинок для переодевания здесь на берегу не было. Я закрывал ее простынкой, она снимала купальник, и обливалась начисто. Глядя, как вода струится по плечам, твердым, крупным грудям, животу, я стал с удивлением отмечать, что она день ото дня худеет, а к концу отпуска ее невысокая фигурка напоминала девичью.
Посещение озера не входило в обязательные процедуры. Сюда мы ходили за экзотикой и, конечно, не каждый день. Основное лечение было в корпусе.
Погода в мае здесь теплая, солнечная, но санаторий, небольшое двухэтажное здание на краю поселка, забытого в прикаспийских сухих степях, был почти пуст. Нам же это нравилось: вокруг простые люди со скромными возможностями, предупредительный персонал, и хотя удобства были в конце коридора, нас это не смущало. Главное – лечение: неповторимая во всем мире озерная, соленая грязь и микроклимат. У моей Натальи полгода как болел (временами прихватывало сильно) позвоночник.
Бродя здесь по окрестностям, я удивлялся: «Какой курортище здесь можно построить». Вот ведь на Мертвом море в Израиле в такой же бесплодной пустыне стоят фешенебельные отели, и все вокруг кипит, звенят доллары и шекели. А здесь почти гробовая тишина, хотя и концентрация соли в воде выше, и грязь эффективнее, чем на Мертвом море. Говорят, что лысые обрастают волосами после лечения здесь.
Дорога к озеру по перешейку неблизкая и трудная, особенно с больной женой. Грунтовка, вся в сплошных рытвинах и ухабах. Я заметил, что внизу, под дамбой, торчат сотни пропитанных солью деревянных свай, белых, как сталагмиты в пещерах. О них я спросил как-то нашу пожилую докторшу, у которой интеллигентность светилась на лице, словно в зеркале луч света. Она была у нас с Наташей лечащим врачом. Я называл ее ангелом хранителем.
-Александр Павлович, это поучительная история, - ответила она охотно, - 100 лет назад всего лишь по докладной записке царю-батюшке от моего деда, простого земского врача, началось строительство санатория, в нынешнем понимании этого слова. Насыпали в течение года земляной остров с подводящей дамбой ( именно по ней мы ходили на озеро), проложили узкоколейку, и паровозик-«петушок» двигал вагончики с больными и ранеными на волшебный остров к грязевым ваннам. Из Москвы для грязелечебницы привезли пять железобетонных ванн и три мраморных для царских особ. В кратчайший срок построили лечебные корпуса, вокруг них разбили розарии и посадили деревья. Зажурчали пресной водой фонтаны. В империалистическую войну здесь лечили раненых солдат и офицеров, в день отпускалось до полутора тысяч процедур, а теперь больно говорить, в сто раз меньше. Ванны мраморные украли после революции, а бетонные валяются на берегу. Вы их, наверное, видели? – спросила она меня.