***
Вещи ушли железной дорогой, а мы поехали на своем верном испытанном «Жигуленке». Сначала все шло хорошо. Наташа сидела на переднем сидении, рядом со мной, с интересом глядела по сторонам, и я нет-нет да поглядывал на нее с любовью, нежно трогая ее бедро рукой.
-Вырвались, - воскликнула она с облегчением, после того как мы пересекли очень условную границу России и Казахстана. – Теперь я способна понять и оценить то облегчение, которое пришло к Кэт из 17 мгновений весны, когда они выезжали из Германии. Последнее время я жила как во вражеском лагере.
-У тебя обостренная восприимчивость, - заметил я.
-Если бы. У многих женщин в институте было то же самое чувство.
-Давай не будем об этом, прошло, так прошло. В 43 года еще все впереди. Давай говорить о будущем. О детях. Кстати, они звонили мне на сотовый: у них все в порядке, работают волонтерами, как и планировалось, в каком-то доме для престарелых мистеров и миссис, а то и мисс, старых дев. Капризные, говорят, слов не хватает. Зато, какая незаменимая практика в английском, разговорном языке: различать шепот и ругань старух и стариков.
-Слава Богу, хоть они приносят радость и успокоение душе.
-Помнишь, как тебя пришлось уговаривать, чтобы родить второго ребенка сразу же за первым?
-Как забыть твою аргументацию и формулу семьи «Zwei kinder sustem» – система из двух детей, - ответила она насмешливо.
-Лишнее подтверждение тому, как сложно вырвать признание жены в правоте мужа, - засмеялся я.
-Ты веришь в будущее? – иронично и с непонятной горечью спросила она, резко переводя тему разговора. Вероятно, это был выход тайным мыслям, мучавшим ее в последнее время. Спросила на выдохе и уставилась в боковое окно, как будто и не спрашивала. Я внимательно посмотрел на нее, но она не поворачивалась, будто не замечала мой вопросительный взгляд, хотя я-то знал о ее почти зверином чутье на малейший взор, брошенный в ее сторону.
-Почему бы нет, - мягко ответил я. Наташа промолчала, но потом развеселилась.
Она остроумно подмечала какие-то несуразицы на дороге, шумно восхищалась картинными красотами отрогов Южного Урала, Жигулями, и я радовался ее хорошему настроению. Наверное, это объяснялось нервным подъемом. Уже после ночи, проведенной в мотеле возле Пензы, взгляд ее потух, она поскучнела, пересела на заднее сидение, а потом и вовсе легла, свернувшись калачиком. Я укрыл Наташу пледом и подложил под голову подушку.