-Мало, кто ходит на речку купаться и загорать. Своих детишек в деревне совсем не стало, а дети грамотных дачников купаться не ходят: километров за сорок отсюда стоит кожевенный завод, который отравляет воду, а когда-то столько рыбы в ней было, - просвещал нас Михаил.
-Все бы хорошо, но вот репейник меня удручает, - сказала с грустью Наташа, - ощущение заброшенности и дикости какой-то. Скосить бы его.
-Раньше, до капустных полей здесь были пойменные, заливные луга. Так, что последнюю травинку выкашивали на сено для своих коров, которых в деревне было видимо невидимо, - завершила описание не совсем веселой картины Надя.
-Помню, видела я картину то ли Перова, то ли Поленова с названием «Всё в прошлом». Там старенькая барыня сидит в качалке в заброшенном саду помещичьей усадьбы, и ей прислуживает не менее старая служанка. Неужели и у нас все в прошлом? - спросила Наташа.
-Хватит о грустном. Пошли еще погуляем, - как можно бодрее и беззаботнее предложил я.
-Нет, Саша, - отвергла Наташа мое предложение, - я уже устала. Пойдем домой.
Я заметил, как Миша и Надежда обменялись быстрыми мимолетными взглядами.
На обратном пути мы увидели, как в полутени огромной ветлы у развалившегося плетня на остатках кучи прогретого за день речного песка отдыхали две собаки. Им, видимо, было очень приятно, вот так бездумно лежать в спокойном тепле, и лишь изредка поднимать голову и полусонными глазами оценивать: нет ли опасности. Вздохнуть и опять бессильно уронить беспородную морду на теплый, сухой песок. Закрыть глаза, и слышать неопасное бормотание стоящих рядом людей, дремать, временами проваливаясь в крепкий сон, вздрагивая попеременно то одной, то другой лапой, словно в погоне за ослабевшим зайцем.
Вечером, когда мы ложились спать, и было как-то жутковато от столь радикальной смены нашей жизни, места ночлега, от неизвестности, что ожидала нас на родине, от бесчисленных вопросов, засевших за последнее время в голову, Наташа вдруг сказала:
-И все-таки не в этом счастье.
-О чем ты?