Как здесь все непросто. Сможет ли она уверенно отвечать и на смелые взгляды, и на бесцеремонные вопросы или бесцеремонные взгляды и смелые вопросы? То ли дело ее родной завод, и простота его служебных отношений. То ли дело их бухгалтерия, где все обо всех знают, и сотрудники, как родные. Работа? Бумаги! Лишь изредка приходилось звонить в цеха и уточнять неясные цифры.
Обратный путь был долог. Она тряслась в автобусе, пыльном, чадящем, прожаренном июльским зноем, и душа ее разрывалась сомнениями. Вот первое – дорога. Час туда и час обратно. Ого!
Этим первым сомнением она и поделилась с матерью.
-Ты, что, старуха что ли? – решительно вопросила мать. – Пока молода, надо ездить хоть на край света. Зарплата выше?
И получив утвердительный ответ, продолжила:
-Вот видишь. Что может быть важнее денег в наше время? – подытожила она и, не получив ответа, добавила, нараспев, - ни-че-го. И потом, контролировать всегда легче, чем самой исполнять. Иди без сомнений.
Мнение пришедшего с завода мужа было ей интересно постольку поскольку, не более того. Отца, единственного авторитета и советчика, не было на этом свете, а остальных она не принимала в расчет. Женское сердце может быть очень жестоко к тому, кто потерял его уважение.
***
«Если бы жив был отец», - повторяла частенько Оксана, когда требовалось принять серьезное решение. Этой фразой она подчеркивала, что без отца больше некому правильно решить ту или иную житейскую задачу или что-то сделать руками. Сноровистостью и трудолюбием ее муж Виктор не отличался, а для отца термин «золотые руки» был не просто звуком, а основным мерилом мужественности. Кирилл Степанович, не одобрявший с самого начала выбор своей любимой дочери, с годами укрепился в своем мнении. Оксана приметливо все отмечала, хотя отец вслух и прямо не высказывал своего неодобрения. Да и зачем слова, когда жесты, интонация выразительнее, чем язык.
Нет, не такого жениха хотел отец для своей любимицы. Низкорослый, едва дотягивающий до роста Оксаны он слегка прихрамывал на поврежденную в детстве ногу. Кирилл Степанович шутил, оставаясь наедине с дочерью.
-Вот сбылись твои девичьи грезы по Джорджу Байрону, а дальше-то что? И не получал от дочери никакого ответа.
Однако в душе он неистово ругал себя, понимая, что невольно «приложил руку» к выбору дочери. Да, черты ее лица не были классическими в его понимании женской красоты, образцом которой долгое время была его любимая медсестра, ставшая женой. И это было вдвойне странно, так как дочь была почти его копией, разумеется, более милой, женственной и нежной.